Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам. Эдуард Филатьев

ретировался.

      Груб, нахален, невыносим».

      Поясним приведённую нами дневниковую запись. Она весьма любопытная – ведь, начиная с середины 30-х годов, отрицательных высказываний о Маяковском не печатали. Не случайно «Дневники» Вячеслава Полонского опубликованы только в XXI веке.

      Что касается рассказа «Иностранцы» А.Дымова, то, скорее всего, имеется в виду писатель Осип Дымов (Осип Исидорович Перельман), который был популярен в России в начале ХХ века.

      Степанов, «не принявший» стихи Маяковского, это Иван Иванович Скворцов-Степанов, бывший ответственный редактор газеты «Известия». Видимо, именно тогда, когда он не пропустил в печать стихи Маяковского, поэт и сочинил четверостишие:

      «Я мало верю в признанье отцов,

      чей волос белее ваты.

      Хороший дядя Степанов-Скворцов,

      но вкус у него староватый».

      Христиан Георгиевич Раковский – это тогдашний полпред СССР во Франции. «Послание молодёжи», не пропущенное в газету «Известия», – это, скорее всего, стихотворение «Нашему юношеству», напечатанное в февральском номере журнала «Новый Леф». Именно в этом стихотворении были строки, которые, пожалуй, чаще всего цитировали в советские времена:

      «Да будь я / и негром преклонных годов,

      и то, / без унынья и лени,

      я русский бы выучил / только за то,

      что им / разговаривал Ленин».

      В другом четверостишии этого стихотворения поэт говорил о своём происхождении:

      «Три / разных истока / во мне / речевых.

      Я / не из кацапов-разинь.

      Я – / дедом казак, / другим – / сечевик,

      а по рожденью / грузин».

      В стихотворении рассказывается о поездке Маяковского из Москвы в Тифлис. По ходу поэт описывает «земли моей племена» и сразу выделяет из них тех, кто живёт в столице Грузии:

      «Тифлисцев / узнаешь и метров за сто:

      гуляки часами жаркими,

      в моднейших шляпах, / в ботинках носастых,

      этакими парижаками».

      Затем поэт восхищается Парижем («я Париж люблю сверх мер») и наставляет молодых людей словами, которые, надо полагать, и насторожили Раковского:

      «Смотрите на жизнь / без очков и шор,

      глазами жадными цапайте

      всё то, / что у вашей земли хорошо

      и что хорошо на Западе».

      И хотя юношество зазывалось абсолютно советским (пролетарско-большевистским) призывом («Товарищи юноши, / взгляд – на Москву, на русский вострите уши!»), завершался стих строками, которые, видимо, особенно возмутили советского полпреда:

      «Москва / для нас / не державный аркан,

      ведущий землю за нами,

      Москва / не как русскому мне дорога,

      а как огневое знамя!..

      Три / разных капли / в себе совмещав,

      беру я / право вот это —

      покрыть / всевозможных совмещан.

      И ваших / и русопетов».

      Получалось, что Маяковский, взяв на себя