Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам. Эдуард Филатьев

моряка. Народ собирался туго. Высокий, широкоплечий человек с внушительной палкой в руках шагал по пустой сцене. Он нервничал. В углу рта – папироса. Не докурив одну, он прикуривал от старой новую, не найдя урны, бросал окурки в угол и тушил ногой».

      Звучит забавно, но в сочинённых через два года (в июне 1928-го) «Пожарных лозунгах» есть и такие строчки:

      «Курящий на сцене — / просто убийца.

      На сцене / пожар / моментально клубится».

      К счастью, на этот раз пожара на сцене не возникло. А после окончания вечера Лавут подошёл к Маяковскому и сказал, что народу в зале было маловато не из-за того, что одесситы не любят стихи, и из-за плохой организации самого выступления. И предложил свою помощь в этом деле. Владимир Владимирович согласился.

      «Я предложил ему закрепить наши деловые отношения документом, который может пригодиться в поездках.

      – Не советую, – ответил он. – В дальнейшем знайте: если я подпишу договор, могу и не выполнить. А устно никогда не подведу».

      Сразу вспоминается договор, который Маяковский заключил с театром Мейерхольда на «Комедию с убийством», но пьесу не написал.

      Почему? Вроде бы, разные житейские заботы помешали.

      Но вспомним, что в конце сентября 1925 года находившегося в Америке Владимира Маяковского пригласили в лагерь «Нит гедайге», устроенный под Нью-Йорком еврейской газетой «Фрайгайт». В лагере готовились отметить иудейский праздник Йом-Киппур («День Искупления» или «Судный День»), и советский поэт вместе со всеми (именно так объявила газета «Фрайгайт») собирался прочесть молитву Кол Нидре (в буквальном переводе «Все Обеты»). Произнёсший её отрекался от всех необдуманно взятых на себя обязательств, договоров и клятв. Владимир Владимирович эту «молитву» прочёл. Не потому ли он с тех пор стал считать, что может отказаться от всего, что подписал?

      Павел Лавут (о том, как завершился его деловой разговор с Маяковским):

      «Прощаясь, он добавил:

      – Если работа наладится, мы развернём её вовсю. Дел непочатый край!»

      Так началось их сотрудничество – известнейшего поэта Владимира Маяковского и тихого, но очень энергичного молодого человека Павла Лавута, который потом с гордостью говорил:

      «Я всецело отдался далеко не лёгкому, но увлекательному делу администратора, окончательно забросив театр».

      16-ая глава поэмы Маяковского «Хорошо!» (она будет написана ровно через год) начнётся так:

      «Мне / рассказывал / тихий еврей

      Павел Ильич Лавут…»

      Кто он такой?

      Что о нём известно?

      Родился в 1898 году в городе Александровске Екатеринославской губернии в семье купца первой гильдии, владевшего книжным магазином и маленькой типографией. В 1918 году окончил коммерческое училище. Затем стал актёром, разъезжал с театрами по городам страны.

      Вряд ли удастся когда-либо доподлинно установить, сам ли Лавут решил «помочь» Маяковскому или кто-то ему «порекомендовал» сделать