И нас качают те же волны. Провинциальный детектив. Лидия Луковцева

Васильевна на краткий миг задумалась.

      – Наверное, я бы все-таки еще хотела поработать… Но – на какой-нибудь совсем новой, интересной-интересной работе!

      – Да уж, не вахтером!

      – Ты еще не выработала свой потенциал!

      – Но это уж и в самом деле несбыточная мечта – в моем-то возрасте!

      – Давайте, девочки, под Новый год загадаем эти наши несбыточные мечты! План-максимум, так сказать. А пока вернемся к плану-минимуму, – предложила Людмила Ивановна.

      – Что-то мне подсказывает, что третий пункт нашего плана нереален, – после закусывания вернулась к теме Людмила Петровна. – Прогулки каждый день да еще два раза в день?! Это придется таскать для Милки табуретку – для привалов!

      – Кстати, о табуретках, включилась Мила, поглаживая начинавшее к вечеру зудеть колено. – Давайте уже по третьей и – чаек.

      – Частишь, подруга! Насилие над организмом, – возразила Зоя Васильевна.

      – Так давайте уже свершим насилие: нога моя намекает, что нам с ней еще ползти (Мила немножко лукавила).

      – Да-да, за любовь! – воодушевилась Людмила Петровна.

      – Девочки, а давайте заменим на – «за дружбу!» «Кака-така любов?!», честное слово! – поморщилась Зоя Васильевна.

      – И «за дружбу!» – это для нас как-то более актуально, – не стала спорить Людмила Петровна. – Зайка, ты права.

      – Девочки, от вашего предложения веет такой безнадегой! Ну что уж мы, такие древние? А вдруг!..

      Девочки захохотали.

      – Милка, тебе еще не надоело?!

      – Черт с вами! Лишаете последней надежды. «Давай дадим друг другу слово, что будем вместе, вместе навсегда…», – пропела она.

      Пела она хорошо, и безголосые подруги любили ее слушать, сами они могли только подтягивать. Если Зоя на досуге баловалась рифмоплетством, Мила – пением, она даже уроки пения брала в юности, готовя себя к певческой карьере. Бесталанной же Люсе отводилась в их триумвирате роль беспристрастного и бескомпромиссного арбитра.

      Люся настолько вошла в роль, что выносила вердикты, даже когда ее об этом не просили. Зоя, к примеру, и к старости не научилась говорить твердое «нет», и когда обстоятельства ее к этому принуждали, мямлила. Люся в подобных обстоятельствах была тверда как гранит. Мила – по обстоятельствам, как того требовала справедливость в текущем моменте.

      Мила, наивная, полагала, что сумела увести разговор от несимпатичной для нее темы ежедневных прогулок, но у мягкой, даже мягкотелой, Зои Васильевны в исключительных случаях и в основном, в обществе подруг, откуда-то бралась бульдожья хватка.

      – Золотые слова, и вовремя сказаны! – мгновенно отреагировала Зоя. – Давайте дадим друг другу слово прямо сейчас – гулять хотя бы один раз, но ежедневно!

      – Ну, ты прямо режиссер! – скрипнула зубами Мила.

      – Это в каком же смысле?

      – Ну, как же! В режиссере должны уживаться душа поэта и воля капрала!

      Скрепили третьей рюмкой