Цент на двоих. Сказки века джаза (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

звучит, и она мысленно повторила это еще раз; затем у нее в голове неизбежно возникла череда новорожденных восторженных грез о Гордоне. Каприз ее воображения, благодаря которому два месяца назад она обнаружила свое возникшее невесть откуда желание увидеться с ним снова, теперь стал казаться указующим перстом, ведшим ее на этот бал, к этому часу.

      Несмотря на внешнюю красоту, Эдит была девушкой серьезной и не склонной к скоропалительным решениям. В ее характере наблюдались такая же склонность к взвешенным поступкам и такой же юношеский идеализм, как и у брата, которого эти черты склонили к принятию социализма и пацифизма. Генри Брейдин покинул Корнельский университет, в котором служил преподавателем экономики, и приехал в Нью-Йорк, чтобы щедро одаривать народ упакованными в столбцы радикальной еженедельной газеты новейшими средствами от неизлечимых общественных зол.

      Менее наивная Эдит вполне удовлетворилась бы излечением одного-единственного Гордона Стеррета. В Гордоне чувствовалась определенная слабость, которой ей следовало бы заняться; в нем была некая уязвимость, на защиту которой она готова была встать. И еще ей нужен был человек, которого она давно знала, тот, кто уже давно ее любит. Она немного устала; ей хотелось выйти замуж. Куча писем, полдюжины фотографий, множество воспоминаний да эта усталость послужили причинами ее решения кардинально изменить их с Гордоном отношения при следующей же встрече. Она скажет что-нибудь такое, что их изменит. И вот наступил этот вечер, и это был ее вечер. Все вечера были ее!

      На этом ее мысли прервал напыщенный студент с обиженным взглядом, с натянутой любезностью возникший перед ней и чрезвычайно низко ей поклонившийся. С ним она сюда пришла, это был Питер Химмель. Он был высокого роста, забавный, в очках в роговой оправе и с привлекательной чудинкой. Она вдруг испытала к нему отвращение – возможно, потому, что у него не получилось ее поцеловать.

      – Итак, – начала она, – ты все еще на меня злишься?

      – Ни капельки.

      Она шагнула к нему и взяла его за руку.

      – Прости меня, – мягко сказала она. – Сама не знаю, что со мной. Я сегодня что-то уж слишком раздражительна, не знаю даже почему. Прости.

      – Да ладно, – пробормотал он. – Забудем об этом.

      Он почувствовал неприятное смущение. Она что, специально напоминала ему о его неудаче?

      – Я совершила ошибку, – продолжала она, все в том же нарочито мягком ключе. – Давай навсегда забудем об этом.

      За это он ее возненавидел.

      Через несколько минут они вышли на паркет танцевального зала, а дюжина покачивающихся грустных музыкантов специально нанятого джазового оркестра сообщили переполненному залу о том, что «я не буду одинок, пока со мной мой саксофон!».

      Их пару разбил усатый мужчина.

      – Привет, – укоризненно начал он. – Ты меня, конечно, не помнишь…

      – Не помню только имя, – не задумываясь, ответила она, – но тебя помню отлично!

      – Мы