Ты только попроси. Сейчас и навсегда. Меган Максвелл

с отцом развелись, когда мне было восемь. И хотя я обожаю своего отца, понимаю, что он очень скучный. Мать полна энергии, и ей нужен другой человек, который способен устроить ей безумную жизнь. – Я киваю, словно дурочка, а она весело продолжает шепотом: – Посмотри на нее, она похожа на пятнадцатилетнюю девчонку, когда разговаривает со своими ухажерами по телефону.

      Всматриваюсь в Соню и понимаю, что Марта права. В этот момент Соня закрывает мобильный и подпрыгивает от радости. Затем открывает дверь и, войдя и увидев, что мы одни, сообщает нам, снимая пальто:

      – Девочки… меня только что пригласили в Швейцарию. Я согласилась и завтра уезжаю.

      Ее восторг вызывает у меня улыбку.

      – Мама, с кем? – интересуется Марта.

      Соня присаживается рядом с нами и заговорщически шепчет:

      – С красавчиком Тревором Гервером.

      – Тревором Гервером?! – всплескивает руками Марта, и Соня кивает.

      – Ага, доченька!

      – Мама, вот это да! Тревор – это настоящая конфетка.

      Взъерошивая волосы, Соня объясняет:

      – Доченька, я тебе уже говорила, что этот мужчина частенько поглядывал на мои ножки. Более того, в тот день, когда я с ним прыгала с парашютом, я заметила, что…

      – Ты прыгала с парашютом? – переспрашиваю я, когда прихожу в себя и уже могу закрыть рот.

      Мать с дочкой взглядами приказывают мне помолчать, а Марта предупреждает:

      – Об этом брату ни слова, или он нас пришьет, договорились?

      Изумленно я киваю головой. Этот рискованный вид спорта Эрику совсем не понравится.

      – Если он узнает, что мы обе этим занимаемся, он просто сойдет с ума. Я представить не могу, что его остановит, – сообщает мне Соня. – После того смертельного происшествия с нашей дорогой Ханной он стал очень строгим и всегда пытается избежать риска.

      – Знаю… знаю… Я занимаюсь мотокроссом, и в тот день, когда он это увидел, он почти…

      – Ты занимаешься мотокроссом? – удивленно спрашивает Марта.

      Киваю, а она аплодирует мне.

      – Да-а!.. – вступает в разговор Соня. – Именно этим занималась моя дочь с кузеном. И Эрик не рассердился, когда об этом узнал?

      – Рассердился, – улыбаясь, отвечаю, – но я дала ему понять, что мотокросс – это часть меня самой и он ничего с этим поделать не сможет.

      Марта с матерью смеются.

      – У меня в гараже до сих пор стоит мотоцикл Ханны, – замечает Соня. – Можешь брать его, когда захочешь. Хоть ты им попользуешься.

      – Мама! – возражает Марта. – Ты хочешь рассердить Эрика?

      Соня вздыхает, потом качает головой и, глядя на дочь, отвечает:

      – Эрика можно рассердить одним лишь взглядом, дорогая.

      – В этом ты права, – смеется Марта.

      – И хотя он упорствует, стараясь сделать так, чтобы мы жили под стеклянным колпаком, пусть зарубит себе на носу, что жизнь нам дана для наслаждения. Если должно произойти что-то страшное, то это не обязательно произойдет на мотоцикле или с парашютом. Если бы Ханна была жива, она бы ему об этом сказала. Кстати,