Теория описавшегося мальчика. Дмитрий Липскеров

[1]

      У подполковника чуть было сердце не остановилось. Он автоматически переспросил:

      – 

[2]

      И вновь услышал:

      – 

      А Ислама уже раскачивали за руки и за ноги, примеряясь к стене.

      – Стоять! – заорал Ласкин. – Запрещаю!!! Приказываю!..

      Ислама от неожиданности даже уронили на песок. Никто и никогда не слышал от хирурга такого истерического крика. Подполковник бросился к лежащему мальчику, встал перед ним на колени и что-то зашептал ему в грязное ухо. Мальчик отвечал запекшимися губами тихо, а на пухлом лице подполковника Ласкина словно солнце всходило.

      – Разойдись! – заорал он вновь и опять зашептал малышу что-то ласковое.

      Товарищи военные были недовольны.

      – Как это – разойдись?! – сдвинул брови капитан со шрамом. Он то и дело промакивал слезу в углу глаза мизинцем, а шрам его побагровел до цвета заката. – Наш трофей! – настаивал.

      И другие поддержали капитана:

      – Об стену!

      – Об стену, об стену!

      Кто-то спросил у старшины, что сказал мальчишка революционного, но Халилов лишь пожал плечами:

      – Не знаю этого языка. Не похож на арабские.

      – Товарищ подполковник, – грозно придвигался Сергей Палыч к Ласкину, – отдайте мальчика!

      И тут грузный хирург неожиданно подскочил с корточек, да так ловко, будто теннисный мячик отскочил, и заговорил со всей злостью прямо в косорылое лицо капитана:

      – Я тебе дам – ваш мальчик! Вы в какой армии служите?! Позорить Советскую армию убийством ребенка!!! Все партбилеты на стол положите! Ишь, об стену! Да я тут же рапорт! А тебе, Сергей Палыч, в следующий раз прямую кишку к роже пришью! Срать ртом станешь!

      Военные, потрясенные переменой, произошедшей с обычно вялым хирургом Ласкиным, дали задний ход. Да и партбилеты ценили. Но самое главное – абсолютно все боялись, что случись с ними, не дай бог, в бою какое увечье, то из-за этого случая с пацаном не расстарается хирург на все сто. Не стоило того.

      И зашептали:

      – А чё, в самом деле…

      – На хер нужен этот пацан!

      – Чего стену марать…

      Старшина Халилов вслух поблагодарил Всевышнего и первым пошел в столовую. За ним потянулись и остальные воины-интернационалисты.

      И лишь капитан Сергей Палыч, плача одним глазом, был зол на подполковника. Они остались один на один, не считая Ислама, лежащего на руках хирурга, как младенец на груди у Богородицы.

      – Ты чего, Диоген! – просипел капитан. – Край земли потерял?! Крылья, что ли, выросли!

      – Тихо, – попросил подполковник шепотом. При этом он улыбался нежно, как святой на иконе. – Не шуми, Сережа! Я мальчика себе возьму.

      – Как это – себе? – не понял капитан.

      – А так… Усыновлю.

      Косоротый капитан был уверен, что хирург стал жертвой солнечного удара. Или его тоже гюрза за пятку куснула.

      – Кого ты усыновишь, Диоген?

      – Ты знаешь, Сереженька, на каком языке мальчишечка со мною разговаривал?

      – Гм…

1

Дядя, спаси меня! (иврит)

2

Что это? (иврит)