Теория описавшегося мальчика. Дмитрий Липскеров

вот, – ответил змеиный владелец со шрамом через всю физиономию. – Решаем, каким способом снайпера жизни лишить!

      Подполковнику Ласкину в этот день было лениво. Операций не предвиделось, так, рутина одна. Потому он гулял по расположению, будто по столичному скверу. Руки за спину, в белых туфлях…

      – Это снайпер?

      – Так точно!

      – А чего он обоссался?

      – Так первобытные люди!

      – Ну и какие предложения?

      Перед полковником отчитались с особым рвением, изложив все ими сочиненные виды смерти.

      – То есть, – подвел итог подполковник, – он первобытный, а вы – цивилизация? Так получается? Ты чего молчишь, Сергей Палыч? Ты здесь главный офицер! Ты и говори!

      Явление подполковника всех смущало. И не потому, что он командование: какое командование – медицина! Но все же старший офицер, к тому же капитану жизнь спас, когда пуля разнесла ему рожу. Дефицитного титана не пожалел! Чего-то сам мастерил, винтики точил, скобочки выгибал… Хирург хороший. И все понимали, что не заступаться пришел Ласкин за мальчишку, а так забрел, от лени – нажрался баранины, а теперь газы стравливает.

      – Двадцать восемь жизней положили! – резюмировал Сергей Павлович, промакивая платком краешек слезящегося глаза.

      – А этот скольких? – поинтересовался хирург.

      – Точно не знаем. Но у его деда нашли двадцать восемь жетонов.

      – Значит, – мыслил подполковник Ласкин, – прямых доказательств, что этот первобытный убивал, нет?

      – Нет, – вдруг ответил старшина Халилов. – Ни одного!

      – Во-о-от! – протянул хирург. – А вы его – на смерть.

      – Так когда наших стреляют, никто доказательств не ищет!

      – Тоже правильно, – согласился старший офицер.

      Подполковника Ласкина вдруг потревожил желудок. Слегка резануло в кишочках наискосок. Он знал, что за этим последует, а потому ему стало совсем все равно, что сотворят с этим черномазым пацаненком. Мало ли их было в жизни каждого интернационалиста! А здесь надо успеть к офицерскому клозету. Чертова баранина! Вечно переложат специй! Как нарочно ждут, чтобы он опозорился!

      Заложив руки за спину, подполковник медицинской службы Ласкин отбыл от хозяйственных построек прочь, шлепая фланелевыми туфлями по пищевым отходам. Двигался он одновременно быстро, но и не столь резво, чтобы не показалось, что он бежит. Конечно, солдаты знали о слабости желудка хирурга и похохатывали ему вослед.

      – Об стену! – вновь предложил кто-то, когда спина подполковника исчезла в офицерской палатке.

      – Чего змею переводить, – согласился кто-то.

      – Об стену.

      – Об стену…

      На том и порешили.

      Старшина Халилов был вынужден прислушаться к большинству и лишь исполнять отказался:

      – Я сам мусульманин!

      – Мы и тебя скоро, – сострил кто-то.

      Взялись Сергей Палыч да молодой какой-то – рыжий, как ржавая труба, – чтобы авторитет заработать. Отстегнули ногу Ислама от цепи, подняли мальчишку за кисти и ступни и стали раскачивать, дабы на счет «три» синхронно шмякнуть пацана