Дело княжны Саломеи. Эля Хакимова

конструкциям из всякой мебели, которую только можно было найти в ближайших залах, заглядывая под картины в поисках никому, кроме него, не интересных надписей, Максим Максимович пристроился в уголке на кресле и даже вздремнул. Вот уже солнце спряталось за набежавшими тучами, а потом и вовсе стремительно закатилось за почерневший из-за наступающей грозы горизонт. Вот уже сбившиеся с ног слуги все реже и реже пробегали мимо дверей картинной галереи. Вот уже стал неразличим силуэт княжны на портрете в сумеречном углу, а последние праздношатающиеся устали заглядывать попусту в окна усадьбы из парка. Но Тюрк все лазал по стенам, как паук, переворачивая дам в напудренных париках и кавалеров в треуголках. Как только включили электрическое освещение, Кузьма Семенович принес им тяжелый фолиант домовой книги. Тюрк, не спускаясь на землю, попросил Грушевского прочитать первые страницы.

      Открывалась книга записью, сделанной неким фон Венелем, которому эта земля была пожалована за верную службу еще Петром. Несколько поколений его потомков владели этими землями. Пока не разорились они, а имение не перешло в казну, откуда выкуплено было матушкой Екатериной и пожаловано графу Панину…

      – Точно так-с, – подтвердил лакей. – Феньке еще дед, он тоже у господ в доме работал, сказывал. Были такие господа фон Венели. И дочь у них была писаная красавица. Да как разорились они, то из милости графа Панина жили в дальнем конце парка, сторожка та уж развалилась, а руины снесли, когда новый регулярный парк устроили. Был у ентой девицы фон Венель жених, капитан-поручик. Даже знакомый Панина по Петербургу. Вот когда граф-то женился на Венель, поручик долго бродил окрест. Прослышал об этом граф, запер графиню на острове, где сейчас старец живет. О ту пору мостика еще не было, только на яликах добирались. Уж не сказывал народ, что там на острове было, но крики слышали. Только раз ночью графу донесли, что графиня хочет сбежать из плена. Граф взял ребенка и ну на берег. А там, и правда, идет графиня в простой рубахе по воде, аки посуху, на том берегу поручик ее дожидается. Тогда граф закричал, что бросит младенца в воду, сынок заплакал, графинюшка обернулась, да не устояла и канула под воду вслед за дитятей. Поручика потом долго ловили, да уж поймали, нет ли, не знаю.

      – Знаете вы, что Алена и старец видели вроде как… – Грушевский отчего-то не решился закончить мысль. Но лакей его и так понял. Вдруг впервые после жаркого и шумного дня дохнуло на них сырой прохладой, словно тихий вздох давнишней утопленницы долетел в этот богатый и современный дом. Внезапно погасло электричество, что удачно усилило мистическую атмосферу, навеянную старинной легендой.

      – И еще из деревни, Малаховки, тож говорят, – совсем уж зашептал Кузьма Семенович. – Говорят, графинюшка забирает к себе в озеро невест, особливо несчастных. Были случаи, даже несколько, только в книге не все записано, напрасно искать будете. А перед тем как раз и видят ее то с ребенком, то без, по воде идущей.

      – А вы не думаете ли, Кузьма Семенович… – вдруг одна мысль поразила Максима Максимовича. А ведь, пожалуй, Тюрк прав! Что,