Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах. Андрей Дышев

Пусть сам разбирается с тобой… Ты у меня уже в печенках сидишь!

      Он ходил широкими шагами по комнате, заложив руки за спину.

      – Ну а ты что скажешь, Степанов? Что молчишь? Не хватило смелости открыть огонь?

      Я вдруг неожиданно для самого себя ответил:

      – Если бы я открыл огонь по безоружным людям, товарищ майор, то, наверное, перестал бы себя уважать.

      – Ух ты! – Комбат остановился и с любопытством посмотрел мне в глаза. – Еще один рыцарь… Ну тогда ответь мне, о благороднейший, что помешало тебе арестовать бандитов и отвести их в ХАД? А? Не слышу ответа!

      – Они для того и прятали свое оружие, чтобы не попасть в ХАД, – за меня ответил Оборин.

      Петровский поморщился и замахал рукой.

      – Все, хватит!.. Степанов, слушай боевой приказ: сейчас вместе с Железко берешь взвод и едешь на развилку дорог перед Бахтиараном. Оттуда по тропе вверх – Железко знает – и без лишнего шума вылавливаешь всех этих «друзей». Если окажут сопротивление – расстреливать на месте. Сколько бы ни взял – всех сюда. И я вам покажу, как должен поступать в отношении бандитов офицер-разведчик.

      Петровский начал разминать кулаки и щелкать костяшками пальцев. Говорить с ним о чем-либо уже не имело смысла.

      Я вышел в коридор, чувствуя огромное облегчение, пробежал по нему, бряцая снаряжением, зашел в комнату Оборина и, не включая света, рухнул на койку. Я лежал, уткнувшись лицом в подушку, и слушал, как Железко строит взвод, как солдаты топают тяжелыми ботинками по коридору. Из открытой балконной двери тянуло прохладным сквознячком с рыбьим запахом озерца. Я вдыхал его всей грудью и прислушивался к едва уловимым чувствам, складывающимся во мне. Мне начинало казаться, что я падаю в черную бездну и вся комната вращается вокруг меня, увлекая за собой табуретки, тумбочки, стены, лоджию. Не расплескиваясь, словно залитое в аквариум, помчалось по кругу озеро; как декорация в театре, тяжело поехали горы, шоссе, бронетранспортеры; и склонились надо мной, взявшись, как в танце, за руки, бородатые смуглолицые люди…

      Я вздрогнул, с трудом отрывая лицо от подушки. Оборин возвышался надо мной. В темноте я не видел его лица.

      – Ты сделаешь все так, как он тебе сказал? – спросил он.

      Я до боли надавил кулаками на глаза.

      – Который час?

      – Начало первого…

      – Железко готов?

      – Петровский его инструктирует… Ты не ответил мне.

      – Ну что, что, Паша? – Я рывком поднялся на ноги. Меня пошатывало, и страшно хотелось пить.

      – Ты станешь стрелять в них?

      – Да, – раздраженно буркнул я. – В конце концов, есть приказы, и мы обязаны их выполнять.

      Оборин опустил голову и долго молчал.

      – Да, приказы надо выполнять… Вот только кто сказал, что мы должны быть идиотами? Кто сказал, что в наши обязанности входит безропотное выполнение глупостей? Подумай о тех, кто будет расплачиваться за это своими жизнями. Я два года приручал эту банду и боролся за каждую солдатскую жизнь!

      – Паша, – я положил ему руку на плечо и крепко