Картотека Пульсара. Роман. Повесть. Рассказ. Игорь Агафонов

когда он домой добрался, то ни приятеля с бутылкой, ни новой – нулёвка, говорит – куртки, и ещё какие-то вещи пропали. Сидит и чешет затылок: с кем я пил вчерась, не пойму. Не помню! Вот такой наш газетный герой. А ты говоришь…» А я опять, между прочим, ничего и не говорил.

      И ещё ни к селу – ни к городу… Как-то прошлой зимой я застал у него девицу, девица как девица, молоденькая, на его постели возлежит. Не вовремя, думаю, я пожаловал. Но всё ж вызвал его из хибары на двор. Пошли мы с ним ко мне, допили бутылёчик, что я один начал, поговорили. Спросил я, между прочим, что за примадонна у него гостит. Поморщился, махнул рукой. Ладно, думаю, после расскажешь. Достал две бутылки пива и отдал ему.

      – Это вам на двоих.

      Фулюган тут же пиво в карманы рассувал:

      – Спасибо, – говорит. – Удружил.

      А спустя достаточный, пожалуй, срок я всё ж таки подробности имел удовольствие узнать – всё тайное, как говорится, рано или поздно становится явным. Уж простите за банальщину.

      – Слышь, а та деваха, – спрашиваю без особого, впрочем, любопытства – так, для развития хиреющей беседы, – ну, что я у тебя прошлой зимой видал… помнишь?

      – Ну.

      – Она к тебе наведывается по-прежнему?

      Фулюган молчит, покусывает верхнюю губу – признак обдумывания: как «подороже» продать или, точнее, как лучше подать. Затем:

      – А ты не слыхал?

      – Нет.

      – Ничего?

      – Да нет же. Зачем бы и спрашивал.

      – Так-так, холера-то ещё! Ну, слушай! По-ользуйся чужим опытом. Я тебе как в театре обскажу, с карикатурками. – И неожиданно Фулюган преобразился, будто действительно вышел на сцену к зрителю, так что меня даже смех пробрал, едва я сдержался.

      – Еду как-то из Мо-оскау – внуков навещал – и завернул на Лианозовский рынок, так просто, без определённой цели, окно в расписании электричек заполнить, как Окин твой выражается, – не подгадал, называется. Ну ладно, кто-то, может, и не переносит людской толчеи, а мне эта самая гуща пахучая вполне по вкусу: где прицениться-поторговаться, где анекдотец загнуть, а где и «прицелиться» – нет ли возможности чего слямзить, ну ты ж меня знаешь.

      И вижу тут я родственницу свою – дальняя совсем, десятая вода на киселе, можно даже сказать – просто знакомая, поскоку ни на каких посиделках мы с ней не сталкивались. Но та ещё тётка – не то что палец в рот не клади, а и словцо лишнее притормози – отчихвостит за милую душу, такой базар устроит, что и… Но мы-то с ней – одного поля ягода. Понял? Подхожу незаметно и на ухо ей: «Ну что, товарка, чем порадуешь?» Как заорёт с испугу: «Отчепись, мародер!.. – Тут же, правда, узнаёт и ну плеваться: – Фулюган проклятущий! Чтоб тебе ни дна не покрышки!..» – Впрочем, баба тёртая, может только так, для виду испугалась. Тут же ласково мне и говорит: – Давненько – давне-енько не появлялси. А порадую – всё у меня для счастья и удовольствий. И сама-т хороша –