Слушаю и повинуюсь. Мария Сакрытина

тип, но его вполне можно терпеть. С ним легче, чем с тем же… как того бурдюка звали?

      Амин смотрел на разглагольствующего мальчишку, не сводя глаз.

      – Ты… ты говоришь так, будто ты там был. Ты общался с Ваддом? С богом?

      – Как с тобой, – улыбнулся мальчик. – Во-о-от, и это я тоже не понимаю. Благоговение перед богами. Чего ради строить храмы, поклоняться? Вы, правда, думаете, что без вашей веры солнце не взойдет и слепая Манат перестанет прясти?

      Амин против воли улыбнулся.

      – Мы просим их о милости… – начал он.

      – Наивно веря, что они до вас снизойдут, – ехидно закончил Валид. И тут же зло добавил: – Плевать им на вас. И на всех, кроме разве что самих себя. А вы выдумываете такие красивые легенды – ах, Аннат, ах великая матерь, ах… Кстати, вот еще, никогда не понимал, ну а в матерях-то вы что нашли? Смотришь, бывало, и поражаешься: валиде-султан, мать правителя, так сыном и вертит, так и вертит. А тот, покоритель других земель, слова поперек ей сказать не способен. У вас это даже добродетелью зовется. Любовь сыновья, – выплюнул мальчик. – Вот ты, – он повернулся к Амину, – тоже наверняка возразить своей не можешь? Почтительный сын, ты же у нас весь такой правильный…

      – Я не знаю своей матери, – тихо произнес Амин.

      Мальчик замолк, удивленно глядя на юношу. Амин тоже посмотрел на него и отвел взгляд.

      – Она тебя бросила? – поинтересовался, наконец, Валид.

      Амин хотел промолчать. Но почему-то ответил:

      – Не знаю. Может быть. Она была одной из наложниц, одной из гарема. Детей у таких забирали, – Амин помолчал и, вдруг сев, повернулся к мальчику. – А оттуда, откуда ты смотришь на людей, ты никогда не видел, как младенцев забирают? Нет? Как матери плачут, как сходят с ума? Для тебя такая любовь, может, и ничто, но… – Амин запнулся, с удивлением понимая, что не может найти слов. В груди что-то противно сжалось, когда знакомая картинка пронзила память.

      – Отчего же, – откликнулся мальчик. – Видел. И не раз. Потом они зовут меня. Идут ко мне, сбивают ноги в кровь. Лишь бы… лишь бы поймать… лишь бы… себялюбивые дуры! Им плохо – пусть и мне станет хуже, да?

      – Ты не умеешь любить, – заключил Амин, снова укладываясь и отворачиваясь от мальчика.

      – Нет, – тихо откликнулся Валид. – Не умею, – и принялся насвистывать какую-то тихую мелодию.

      Амин слушал ее, пока не уснул.

      Вадд-месяц, пропутешествовав по небу, исчез под землей, не заметив двух спящих путников в пустыне. И правда, зачем – все равно оба скоро окажутся в его царстве…

      Амин проснулся от хриплого визга. Кричал Валид, на груди у которого преспокойно ползал здоровенный скорпион.

      – Убери его! У-у-убери! – выл мальчишка.

      Амин только улыбнулся – Валид, ночью рассуждавший о богах, надрывается, видя обыкновенного скорпиона.

      – Я-а-а тут н-не буду б-больше… – дрожащим голосом непонятно бормотал Валид. – Н-н-не… Пойдем!

      Амин, с трудом встав, позволил себя увести.

      Солнце поднималось быстро, и так же быстро начиналась жара. Пот заливал глаза, щипал. Амин, пошатываясь,