Театр. Уильям Сомерсет Моэм

чиновники и военные, однако дома все же лучше, и она была очень рада, когда приехала обратно в Англию.

      Возвращаться они должны были в понедельник, на второй день Пасхи, потому что уже был назначен спектакль, и накануне вечером после ужина полковник сказал, что ему надо пойти в кабинет написать несколько писем; через несколько минут миссис Госселин тоже поднялась с места – пошла поговорить с кухаркой. Когда они остались одни, Майкл закурил, стоя у камина.

      – Боюсь, здесь было не очень-то весело. Надеюсь, ты не слишком скучала?

      – Здесь было божественно.

      – Ты имела колоссальный успех у родителей. Ты им страшно понравилась.

      «Господи, я достаточно потрудилась для этого», – подумала Джулия, но вслух она сказала:

      – Откуда ты знаешь?

      – Вижу. Отец говорит, ты – настоящая леди, ни капли не похожа на актрису, а мать утверждает, что ты очень благоразумна.

      Джулия опустила глаза, словно похвалы эти были слишком преувеличены. Майкл пересек комнату и стал перед ней. У нее вдруг мелькнула мысль, что он сейчас похож на красивого молодого лакея, который просит взять его на службу. Он был непривычно взволнован. Сердце чуть не выскакивало у нее из груди.

      – Джулия, дорогая, ты выйдешь за меня замуж?

      Всю эту неделю она спрашивала себя, сделает ли он ей предложение, но теперь, когда это наконец свершилось, она почувствовала себя странно смущенной.

      – Майкл!

      – Я не хочу сказать: немедленно. Когда мы станем на ноги, продвинемся хотя бы на один шаг по пути к успеху. Я знаю, на сцене мне с тобой не тягаться, но вместе мы легче добьемся победы, а когда откроем собственный театр, из нас выйдет неплохая упряжка. Ты ведь знаешь, что ты мне ужасно нравишься. Я хочу сказать, ни одна девушка и в подметки тебе не годится.

      («Дурак несчастный! Ну чего он городит всю эту чепуху?! Неужели не понимает, что я до смерти хочу за него выйти? Почему он не целует меня? Ну почему? Почему? Хватит у меня духу сказать, что я просто больна от любви к нему!»)

      – Майкл, ты так красив. Кто может тебе отказать?

      – Дорогая!

      («Я лучше встану. Он не догадается сесть. Господи, сколько раз Джимми заставлял его репетировать эту сцену!»)

      Джулия встала и подняла к нему лицо. Он заключил ее в объятия и поцеловал.

      – Я должен сказать матери.

      Он отстранился от Джулии и пошел к двери.

      – Мама, мама!

      Через секунду полковник и миссис Госселин вошли в комнату. На лицах было счастливое ожидание.

      («Черт подери, это все было подстроено!»)

      – Мама, отец, мы обручились.

      Миссис Госселин заплакала. Своей неловкой, тяжелой поступью подошла к Джулии, обняла ее и поцеловала сквозь слезы. Полковник горячо пожал сыну руку и, высвободив Джулию из объятий жены, тоже ее поцеловал. Он был глубоко растроган. Все эти изъявления чувств подействовали на Джулию, и, хотя она счастливо улыбалась, у нее по щекам заструились слезы. Майкл сочувственно наблюдал эту умилительную сцену.

      – Как вы смотрите,