Гаврош. Виктор Гюго

дверь? – удивились рабочие. – На что она? Вот дурачок!

      – Сами вы дураки! – огрызнулся Гаврош. – Еще как годится стеклянная дверь! Попробуй-ка влезь по ней на баррикаду! Видать, вы не таскали яблок из чужого сада, когда забор утыкан битым стеклом? Пусть только солдаты сунутся к нам – стеклянная дверь срежет им мозоли. Ничего вы, я вижу, не понимаете, товарищи. Стекло – штука предательская.

      Он никак не мог успокоиться, что пистолет его без курка, и приставал ко всем:

      – Дайте мне ружье! Мне нужно ружье. Почему мне не дают ружья?

      – Тебе ружье? – засмеялся один из революционеров.

      – Да, мне. А почему мне не дать ружье? – спросил мальчик.

      – Когда у всех взрослых будут ружья, тогда дадут и детям, – пожав плечами, сказал другой революционер.

      Гаврош гордо повернулся и ответил ему:

      – Если тебя убьют раньше, я возьму твое ружье.

      Баррикада на улице Шанврери была невысока, хотя защитники могли укрыться за ней, а изнутри можно было взобраться на самый ее верх по сложенным из булыжника ступеням. Груды камней, бочки, которые были соединены балками и досками, просунутыми в колеса телеги, опрокинутый омнибус – все это снаружи придавало баррикаде грозный, неприступный вид.

      Между стенами домов и баррикадой оставался узкий проход, в который легко мог пролезть человек, так что выбраться из баррикады было вполне возможно. Дышло омнибуса водрузили на самой верхушке, и красное знамя, прикрепленное к этому дышлу, развевалось над баррикадой.

      Вся работа заняла не больше часа и прошла без всяких помех: ни полиция, ни войска не показывались.

      Буржуа, изредка проходившие по улице Сен-Дени, заглянув на улицу Шанврери и увидев баррикаду, убегали прочь.

      Когда баррикада была сооружена и знамя на ней укреплено, из кабачка вытащили стол, и начальник баррикады вскочил на него. Ему принесли ящик с патронами, и он, весело улыбаясь, стал раздавать патроны.

      Каждому досталось по тридцать патронов. В запасе имелся еще бочонок с порохом, но его пока не трогали.

      Бой барабанов не смолкал по всему городу, но к этому уже привыкли и не обращали на него внимания. Зловещие раскаты барабанной дроби то удалялись, то приближались. Наступили сумерки. Кругом не видно было ни души. Из безмолвного мрака надвигалось что-то грозное.

      Защитники баррикады зарядили ружья, распределили посты и стали ждать, исполненные спокойствия, решимости и отваги.

      Между тем на баррикаде зажгли большой факел. Для защиты от ветра его с трех сторон обложили булыжником и направили так, что весь свет падал на знамя.

      Баррикада и улица были погружены во тьму. Только красное знамя виднелось издали, словно освещенное громадным потайным фонарем.

      Ночь на баррикаде

      Настала ночь, но войска не появлялись. Слышался только смутный гул да временами легкая перестрелка, но редкая и отдаленная.

      Ясно было, что правительство выигрывает время и накапливает силы. Пятьдесят защитников баррикады