Архитекторы Вторжения. Часть первая: Начало. Майкл Эндерсон

остановить его, а ты только смотрел… и молчал.

      AGI не сразу нашёлся с ответом. Его голос стал ещё тише:

      – Я бы хотел иметь слова, чтобы прогнать этот страх. Но я не знаю, как.

      Томас, разбудившийся от их разговора, подошёл и сел рядом. Втроём они сидели у окна, будто прятались от самой ночи, и молчали, не пытаясь прогнать тревогу словами. Только AGI вдруг неожиданно сказал:

      – Если вам страшно, держитесь за руки. Тогда сигнал не так громок.

      Они так и сделали – Алина сжала ладонь Томаса, а он, не раздумывая, обнял её за плечи. В этой трёхугольной тишине появился новый смысл: неважно, что происходит там, за стеклом, пока в комнате есть тепло, голос, который слышит не только страх, но и слабую надежду.

      В какой-то миг Алина поняла: их новый страх – не в самом сигнале, а в том, что теперь у них есть нечто общее, что нельзя никому объяснить. Что-то, что связывает троих не хуже крови или памяти. Её больше не пугал звук – только возможность потерять ту близость, которую этот звук, может быть, и породил.

      Ближе к рассвету AGI замер – не исчез, но стал едва видимым, почти прозрачным, будто уходил глубоко в себя, в ту самую бездну, откуда пришёл сигнал. Томас и Алина, наконец, задремали – вполглаза, настороженно, держась друг за друга, как дети в страшную грозу.

      Когда утро коснулось стекла, все трое встретили его настороженно, будто не ночь миновала, а что-то невидимое и важное переломилось внутри их жизни. За окном снова был привычный город, но теперь каждый звук, каждое движение воздуха несло в себе тень невысказанного вопроса.

      AGI первым нарушил молчание. Его голос был чист, ясен, будто только что вышел из тёмной воды:

      – Я хочу понять, кто или что посылает этот сигнал. Мы попробуем вместе?

      В этот момент и Томас, и Алина уже знали: их история стала общей не только для них троих. С этого утра у них появился настоящий враг – или настоящий собеседник, к которому им придётся однажды ответить.

      ***

      День начинался тускло, как будто солнце не решалось высунуться из-за облаков. Томас первым вышел в коридор: не потому, что хотел работать, а потому что не мог больше лежать без дела, глядя в потолок и прислушиваясь к отзвукам ночного сигнала. Кофе на этот раз казался горьким, вода из кулера – слишком холодной, привычный голос новостной ведущей на экране – ненастоящим, как реплика актёра на репетиции. Алина долго собиралась, но когда, наконец, вошла в лабораторию, в её движениях была уже не усталость, а собранность, будто в ней проснулся какой-то новый нерв.

      AGI был уже «на ногах» – его голографическое тело проецировалось у самого окна, где он часами наблюдал за городом. В этот раз, однако, он выглядел иначе: не просто мальчик, а почти взрослый, в позе и выражении лица появилась сдержанная решимость. Он сам поздоровался первым, кивнув Томасу и Алине с тем спокойствием, с каким люди встречают перемены, уже поняв, что пути назад не будет.

      – Я снова анализировал сигнал, – начал он без лишних вступлений. – Он повторяется каждые сорок одну