Легенды Магикона. Николай Лапин

Кайн добрался до стойки, забрал у трактирщика потертый медный ключ и, наконец-то, поднявшись по старой скрипящей лестнице на второй этаж, оказался в своей комнате.

      Она была грязной и очень неопрятной: засаленное белье, еле-еле державшееся окно из бычьего пузыря. Но усталость сразу же взяла свое, и как только Кайн коснулся кровати, он провалился в бездну сна. Ему снились какие-то странные, несвязанные отрывки его жизни: академия, родители, брат и сестры, заливные луга, отрывки жизни, которую он навсегда потерял.

      Солнце еще не пробилось сквозь свинцовые тучи, когда Кайн проснулся. Во рту поселился вкус золы, а в голове роились обрывки вчерашнего разговора и беспорядочных сновидений. Сон, как и дешевый эль, не принес облегчения, лишь чувство беспросветности и тоски, словно зима, нависшая над Фолкритом, забралась ему под кожу.

      Спустившись вниз, он застал трактирщика за протиранием стойки. Тот, взглянув на Кайна, лишь буркнул: "Астоль уже покормил твоего зверя", и указал на дымящуюся похлебку. Завтрак был немногим лучше вчерашнего ужина, но Кайн проглотил его, как горькую пилюлю, необходимую для предстоящего дня. "Пора дергать ниточки", – подумал он, направляясь к кузнице Олдрида.

      Фолкрит напоминал мертвеца: тихий и безнадежный, мрачный и пустой. И снег так же мрачно и пусто скрипел под ногами, заставляя сердце замедлять свой ход.

      Кузница, подобно мрачному зверю, ощетинилась закопченными стенами и наглухо закрытыми ставнями. Тяжелая дверь, словно пасть, хранила молчание. Кайн постучал, но в ответ услышал лишь глухое эхо, словно кузнец и вовсе покинул этот мир. "Что ж, придется брать крепость штурмом", – промелькнуло у него в голове. Он обошел здание, выискивая хоть какую-то лазейку. На заднем дворе, среди куч ржавого железа и обломков, он заметил полуоткрытое окно. "Удача любит смелых", – усмехнулся Кайн, подтягиваясь и заглядывая внутрь.

      Внутри кузницы царил полумрак, лишь редкие лучи света пробивались сквозь щели в ставнях, выхватывая из темноты груды инструментов и заготовок. Запах угля и раскаленного металла, въевшийся в стены, словно память о былом жаре, обволакивал Кайна, заставляя его на мгновение почувствовать себя дома. Но это чувство быстро улетучилось, когда он заметил сидящую в углу фигуру.

      Олдрид, огромный бородатый детина с густой черной бородой, сгорбившись, сидел на табурете, его лицо скрывалось в тени нависшего капюшона. Вокруг него валялись осколки молота, словно кости поверженного зверя. "Кузнец, сломавший свой молот – как воин, потерявший меч", – подумал Кайн, приближаясь к нему. Тишина в кузнице была настолько густой, что казалась осязаемой, словно меховой плащ, накинутый на плечи Кайна.

      Кто там? Что нужно тебе от меня? Убирайся прочь, – прогудел кузнец, вскакивая с табурета.

      Тише, Олдрид, тише, я знаю о твоей беде, – начал Кайн, примирительно выставляя руки вперед, – я пришел помочь.

      Помочь? И как же ты мне поможешь? Спустишься в царство Хель и приведешь оттуда мою Ингри? Если нет, то уходи, уходи пока жив.

      Нет, кузнец, живым нет входа к мертвым,