Вот жизнь моя. Фейсбучный роман. Сергей Чупринин

Николаев[102]].

      Ведь были люди в наше время, не то что нынешнее племя!.. Боюсь, правда, что мало кто и тогда, и сейчас сумел бы отличить эстетические воззрения Урана Абрамовича от научной позиции Петра Алексеевича.

      Но входили в Отдел, конечно, и другие. Сияющая обаянием, в том числе интеллектуальным, Екатерина Васильевна Старикова[103], хмурый остроумец Зиновий Самойлович Паперный, блистательный Юрий Владимирович Манн…[104]Не они, разумеется, одни стоят доброй памяти, но я, пожалуй, уйду пока от персоналий к общим для Отдела проблемам.

      Одна из них состояла в том, что надо было время от времени жучить Александра Павловича Чудакова. Самый младший по возрасту он ходил (так, по крайней мере, казалось) во всеобщих любимцах, но поступал не всегда подобающе. Так, например, в отличие от большинства ведущих и старших научных сотрудников, что заполняли своими трудами малотиражные и безгонорарные (sic!) имлийские сборники, Александр Павлович с его отменным пером и ума палатой был зван еще и в «Вопросы литературы»[105], и вообще во все издания, которые могли до него дотянуться. А следовательно, находясь на академической службе, дерзал получать гонорары.

      Что было, разумеется, абсолютно неприемлемо этически. Так как же его, молодого, незрелого, было не жучить старшим товарищам?

* * *

      Нам, имлийцам, вузовские аспиранты завидовали. Еще бы! У них комсомольская жизнь била ключом и, как тогда шутили, всё больше по голове. Да и потом – то припашут (слово уже нынешнее) к приему вступительных экзаменов, то позовут ассистентами на семинары. А еще ведь сентябрьские выезды на картошку[106], где бог бы с ней, с картошкой, главное – удержать подопечных студентов, чтобы они совсем уж не разгулялись.

      То ли дело академический институт. От хиленькой комсомольской организации, куда под предводительством Славы Бэлзы[107], будущего телепросветителя, входили Витя Ерофеев и несколько известных ныне литературоведов, никто ничего никогда не требовал. Совсем ничего. Так что обязанностью только и было носить крышку гроба на частых тогда в институте гражданских панихидах.

      И еще овощная база.

      Об этом вместилище гнилой картошки и подгнивающей капусты мне пару дней назад напомнил Юрий Владимирович Манн, крупнейший в мире знаток Гоголя и русского романтизма. «Когда я первый раз туда отправился, – рассказал он, посверкивая стеклышками очков, – то, выйдя из метро, стал спрашивать, где же она, Кунцевская. А вы, мне ответили, как увидите людей тоже в очках, так за ними и пристраивайтесь. Всем, кто в очках, в одно место дорога»[108].

      И лучшие, действительно, люди бродили тогда по этим садам Академа[109]. В фуфаечках и, у кого были, в болотных сапогах. Чудаков Александр Павлович, Бочаров Сергей Георгиевич[110], иные многие… Посланцы из других институтов на овощной базе в Кунцеве, конечно, квасили по-черному. Но не мы, не филологи. Разве что чекушку раздавим, не более. Атак… Иногда и стихи читали там же, у контейнеров, но чаще продолжали

102

Николаев Петр Алексеевич (1924–2007) – доктор филологических наук, профессор, член-корреспондент АН СССР, автор книг об эстетическом наследии Г. В. Плеханова и методологии советского литературоведения и, видимо, один из самых выездных научных сотрудников ИМЛИ. Во всяком случае, не было ни одного заседания в институте, где он не рассказывал бы об успехе своих лекций в США, Великобритании и других экзотических (тогда) странах. Лектор, наверное, и в самом деле был неплохой: запомнилось, как его жена, чиновница Госкомиздата, говорила мне, совсем еще не приученному к публичным выступлениям: «А вы у Петра Алексеевича учитесь. Его ночью можно разбудить, и он сразу начнет лекцию читать – на любую причем тему».

103

Старикова Екатерина Васильевна (1924) – кандидат филологических наук, автор книг и статей о русской литературе советского периода.

104

Манн Юрий Владимирович (1929) – доктор филологических наук, профессор, ведущий российский специалист по творчеству Н. В. Гоголя и главный редактор его академического Полного собрания сочинений.

105

«Вопросы литературы» – журнал по истории и теории литературы, издающийся с апреля 1957 года.

106

Выезды на картошку – общепринятое название того, что на языке официальной пропаганды именовалось сезонной шефской помощью селу. Помимо студентов, из учреждений, промышленных предприятий и особенно из научно-исследовательских институтов рекрутировались сотрудники помоложе, чтобы принять участие в уборке урожая. И отнюдь не обязательно картошки – так, ростовских филфаковцев в те годы почему-то распределяли собирать виноград по местным винсовхозам.

107

Бэлза Святослав Игоревич (1942–2014) – в пору, когда я поступил в аспирантуру, он был уже сотрудником ИМЛИ, автором вполне ординарных статей о литературе стран социалистического лагеря, так, впрочем, и не защитившим кандидатской диссертации. Позднее был обозревателем «Литературной газеты» по этим же самым соцстранам. А прославился лишь в 90-е годы, когда несомненный ораторский дар, аристократическая внешность и безупречные манеры сделали Бэлзу самым модным ведущим престижных концертов и торжественных церемоний, а затем и полномочным представителем рафинированной (прежде всего, музыкальной) культуры на малокультурном российском телевидении.

108

«В одно место дорога» – об этом же Ю. В. Манн, хотя и несколько иными словами, вспомнил и в своей книге «Память-счастье, как и память-боль…» (М., 2014, с. 31).

109

Сады Академа – роща близ Афин, где, по преданию, был похоронен герой греческой мифологии Академ и где Платон уже в 4 веке до н. э., прогуливаясь с учениками, излагал им свое учение.

110

Бочаров Сергей Георгиевич (1929) – историк и теоретик литературы. Присуждая ему в 2007 году премию А. Солженицына, жюри сочло должным отметить, что эта премия присуждается «за филологическое совершенство и артистизм в исследовании путей русской литературы; за отстаивание в научной прозе понимания слова как ключевой человеческой ценности».