Гибель общаги. Юрий Чуб

карандашом было нацарапано: «Алушта, 2022 год».

      «Кажется, последний спокойный год в Крыму», – припомнил Рич.

      После переворота 2023 года и перехода полуострова под международный контроль там стало опасно, особенно для людей в погонах.

      Рич вздохнул, погружаясь в воспоминания, на этот раз ни к чему не обязывающие.

      Давным-давно, году в 2009-м ему довелось побывать в Алуште с цыганским табором. Он плескался в море, нырял за рапанами и до полуночи целовался с юной Адой, самой маленькой и самой смуглой в таборе.

      Сколько же ему тогда было? Лет 16? Или 17? Где сейчас эта Ада?

      Рич задумчиво оглядел стол Суставина. Покрытый пылью телефон, подставка для ручек и карандашей, бумажный календарь.

      В этот момент дверь задергалась. Кто-то в нее затарабанил.

      – Пантелей, ты здесь? – прогудел незнакомый голос.

      – Да нет Пантелея. Его вроде на задание услали, – послышался другой голос.

      – А Сустав?

      – Хрен его знает. Сегодня с утра был, потом куда-то делся.

      За дверью послышалось топтание.

      – Может, Девяткина позовем?

      – Так он смылся уже! Я сам видел, как он на улицу выходил.

      – Ладно, без них обойдемся. На двоих больше будет. Гэ-гэ! Верно, Саня?

      – Золотые слова, Геша.

      Послышались удаляющиеся шаги. Где-то там всплеснулось интимно-братское похохатывание людей, предвкушающих немудрёное удовольствие.

      Подойдя к двери, Рич на всякий случай дернул за ручку. Озадаченно перед ней постоял. Зачем-то взглянул на часы.

      Похоже, идиот майор о нем забыл.

      Рич поежился. Солнце зашло, и в кабинете следователей резко похолодало.

      Подойдя к окну, Рич поднес ладонь к щели над подоконником. Оттуда сифонило немилосердно. Генетическая теплолюбивость, заимствованная от мамы-иранки, возмущенно в нем взроптала.

      Где-то вдали послышались невнятные шаги. Потом еще чьи-то. Рич прислушался. Люди топтались так далеко, что даже не было понятно, на каком этаже это происходит. Звук на таком расстоянии бесформенно рассеивался.

      «Может, заорать?» – мелькнула мысль. Но тут же он сам себя одернул. Ну прибегут, взломают дверь. Хорошо, если только изумятся. А если возмутятся или, чего доброго, разъярятся? «Ты кто такой и что здесь делаешь?»

      Зная о непредсказуемости людей в форме, Рич решил, что орать и шуметь не стоит.

      Тем временем холод все наползал. Рич уже не мог усидеть на одном месте. Он походил по комнате, сделал зарядку.

      В довершение к холоду захотелось есть. Он попытался отогнать голод своим любимым Саади. Замаршировал по кабинету, бубня в такт шагам:

      Презренье обжорам! С утробой пустой

      Быть лучше, по мне, чем с пустою душой.

      О горе! Их участь тяжелая ждет —

      Как скот, заблудились. Нет, больше, чем скот.

      Не стоит жалеть их. Бессмысленный бык

      Поесть до отвала и спать лишь привык.

      Ах, если ты жирен и грузен, как вол,

      Побои сноси от людей, как осел.

      Помогло,