Бьет – значит убивает. Гульмира Кабышева

жить в интернате, потому что его маме (моей бабушке) было тяжело воспитывать пятерых детей. Пять дней в неделю отец жил в интернате и только на выходные самостоятельно ездил домой. Жили они в Волгоградской области. Мой отец, с детских лет оторванный от матери и отчего дома, был немало обделен материнским вниманием и теплом, поэтому и вырос недолюбленным. Чаще всего именно из-за недостатка в детстве материнской любви мужчина применяет насилие. Постоянно сравнивая, ассоциируя жену со своей матерью, абьюзер вымещает на ней неотработанные чувства к маме. «Недолюбленность – причина всех несчастий человека на земле».

      Повзрослев, прорабатывая и осознавая свои детские травмы, я долго пыталась понять и простить своих родителей. Писала им письма прощения и благодарности. Становилось немного легче. Но однажды поняла, что нет смысла больше «перетряхивать скелеты в шкафу» и копаться в отношениях с родителями и прошлом: там «копать не перекопать». Неожиданно я осознала, прочувствовала, что мама и папа – они такие, какие есть. Я приняла своих родителей. Приняла и тот факт, что у меня было такое тяжелое детство. И то, что оно повлияло на мою психику, на мое восприятие любви и взаимоотношения с миром.

      Я – это последняя буква в алфавите

      Нездоровая обстановка в нашей семье максимально негативно влияла на мое общение со сверстниками и окружающими. Я совсем не умела встраиваться в социальную среду и была очень забитым, затравленным ребенком. Избегала людей. Боялась с кем-то познакомиться, общаться, сблизиться. Обычные дети на площадке легко, без особого труда знакомятся друг с другом, находят общий язык: пара минут – и они уже друзья на всю жизнь. А у меня с этим были огромные проблемы. Тогда я этого не осознавала, но была очень конфликтным, агрессивным ребенком – недолюбленной, закрытой дикаркой.

      Я абсолютно не знала и не понимала, как выстраивать отношения с людьми, даже со сверстниками, потому что в нашей семье, живущей по сценарию «жертва–агрессор», отсутствовало это понимание. И как следствие, у меня были очень сложные отношения с одноклассниками и дворовыми ребятами. Меня постоянно обижали. Я была настолько асоциальна, что в тринадцать лет уже передралась со всеми девчонками и мальчишками во дворе. С дворовыми пацанами я дралась ввиду отсутствия понимания того, как вообще нужно общаться с мальчиками, мужчинами. Я видела в них опасность и пыталась себя защитить. Подобные отношения у меня складывались и с девчонками, с которыми раньше дружила. Они задевали меня (в школе и во дворе) очень часто. И я опять «оборонялась»: вела себя агрессивно, дерзила, за что они меня один раз очень сильно избили. Пять-шесть девчонок, решив меня проучить, набросились на меня. Но я отбивалась. Кто-то из моих одноклассников, узнав о том, что у моего отца было две жены, рассказывал другим, что я из ненормальной семьи, и призывал всех не общаться со мной.

      Подобное неприятие, осуждение со стороны сверстников не могло не наложить отпечаток на взаимоотношения с социумом. Со мной не хотели общаться,