Мои аллюзии. Дарина Грандж

как на них ни на кого больше не могу положиться. Только им и доверяю. А это кольцо счастья. Меняет цвет в зависимости от моего настроения. Смотри. – Снимаю тёмно-синее кольцо с большого пальца, кладу на кровать и оно мгновенно становится чёрным. Надеваю обратно на палец, сначала ободок зеленеет, потом розовеет, становится тёмно-фиолетовым и в итоге возвращается к первоначальному ярко-синему. Этот цвет означает, что я счастлива и наполнена теплом. Без этого парня кольцо обычно едва зелёное или чёрное, только в его присутствии появляется настолько насыщенный цвет, который не наблюдала за десятилетия владения этим кольцом.

      – Магическое, значит. А остальные для чего? – Прокручиваю кольца на средних фалангах.

      – Эти – помощники. Одеваю сразу, как только просыпаюсь. Почти все они для защиты так или иначе.

      – Для защиты, типо вместо кастетов? – Демонстрирует удары кулаками. Шутит. Да, он наблюдателен, действительно, если врезать кулаком с таким количеством колец мало не будет.

      – Эмоциональной защиты, дурень. Без них я, словно голая. – Кусаю губу. Надо было иначе сформулировать мысль. Блин.

      – Голая, значит? – хмыкает и начинает игриво постукивать себя по подбородку указательным пальцем. – Продолжай, рассказывай.

      – Нечего больше рассказать.

      – Нет, просто не хочешь рассказывать, – буркает шутливо, словно готов меня защекотать и тем самым выпытать всю правду.

      – Так ведь правда нечего.

      – Знаешь, так нечестно. Мне же в сети ничего не удалось найти про тебя. – Понимаю, что всё же он видел те незакрытые вкладки. Грёбаный стыд. Уроди меня обратно, мама! Его телефон начинает вибрировать, но звонок оказывается сброшенным. Хочется спросить, кто его донимает, но решаю не лезть не в своё дело. – Ладно. Давай начнём с наводящих вопросов. – Подмигивает и укладывается поудобнее на постели: лицом к потолку. Его волосы рассыпаются по подушке, ладони укладываются на рёбра, и он пальцами чуть почёсывает себя. Я опять загораюсь внутри, вот бы он так по моим рёбрам прошёлся пальцами. – Какой у тебя любимый фильм?

      – У меня нет ничего любимого.

      – Резонно. – Пока он изучает полок и обдумывает следующий вопрос, не упускаю возможности полюбоваться им.

      – Остин, у тебя же наверняка масса вариантов, как провести сегодняшний вечер, почему ты здесь сейчас?

      – С тобой интересно.

      – Интересно? Со мной-то? Сарказм, да? – Качает головой отрицательно и широко улыбается, обнажая белые клыки. Слишком сексуальная улыбка. Должно быть, сам Люцифер научил его так улыбаться, потому что Остин становился дьявольским красавцем, как только позволяет этой улыбке появиться на губах.

      – Значит, нет ничего любимого?

      – Вроде того.

      – Любимая книга?

      – Нет.

      – Любимая поза в сексе?

      – О, Господи! – хохочу. – Что? Как о таком вообще можно спрашивать?

      – А что тут такого? Ну ладно, – ехидничает. – Любимый десерт, монашка?

      – Нет.

      – Любимый человек.

      – Нет. –