Мои аллюзии. Дарина Грандж

Мурашки есть?

      – С первых нот.

      – Скажи, что бы ты нарисовала под эту музыку?

      – Включи ещё раз. – Абстрагировавшись от книги и своих проблем, опускаю взгляд на пол и слушаю чистейшую мелодию. Непросто рисовать словами. – Это вода, слышу, как волны перекатываются. Таинственно. Приближаешься к кромке воды. А вот тут, словно бы погружение в воду и под воду. Океан… – Показываю ему свои мурашки. Самый напряжённый момент – низкая тональность. – Не знаешь, что именно, но предчувствуешь – в глубине тебя ждёт то, с чем ты раньше никогда не встречался. Другой мир. Это глубины большой воды. Тайный недоступный мир. Такой манящий. Я бы нарисовала блики солнца вверху на воде. А в глубине, в тёмной толще, силуэт. Замысловатое нечто. Неоднозначное. Изменчивое. – Дальше не знаю, как объяснить.

      Остин нахмуривается, смотрит на меня хищным пристальным взглядом, словно бы я застала его за преступлением, и теперь он должен убить меня, как излишне наблюдательного свидетеля. Быстро встаёт и уходит. Молча. Наверное, никогда не привыкну к смене его настроений. Очень странное Божество, настолько, что невольно начинаю напевать ему в след ERA – Ameno.

      Старалась описать, какие потрясающие картины рождает его музыка в моей голове, а всё пошло не так, собственно, как всегда. Опять всё не так! Оказался расстроен моим ответом. Неправильно поняла? Не то описала?

      Он оставил музыку, поэтому, когда возвращается Чарли, первым делом прошу его включить ещё раз запись. И снова отчётливо вижу большую воду с легким отблеском латуни. И чёрную бездну глубины. Красивая, пугающая, интригующая. Тёмная бездна. Тотальная неизвестность. И тут вспоминаю свой рисунок. Он пошёл дальше? Я показала большую воду снаружи. А он показал её же, но только изнутри? Это – его попытка показать призму? Его формат иллюстрации? Так он представляет и чувствует этот мир? Неужели действительность его пугает? Но он же не из тех, кто опасается жизни. Ничего не понимаю.

      – А парень-то хорош. Великолепная работа. Мастеринг на высочайшем уровне. Его шедевр.

      – Он точно сказал, что сам это написал? – Фил не верит, что работа Остина.

      – Он не сказал. Но создатель – он. – Я точно знаю. Это только его.

      Но правильно ли я его поняла? А, если это не вода… Тогда что? Космос? Творчество? Окончательно запутываюсь и не понимаю реакции автора сего чудесного творения. Что он рисовал в этих нотах и переливах? Что его так пугает? Именно так: привлекает, но пугает. Может, так он представляет свою границу зоны комфорта? Но что тогда для него пределы? Голова вскипает. Так много мыслей. Он сводит меня с ума! Я не настолько просвещённая, чтобы понимать его полутона и ноты. Я топорна и поверхностна. Он хочет от меня слишком много. Чего он вообще хочет? Почему постоянно спрашивает, как мне видится то или иное, как ощущается, как чувствую, и есть ли мурашки!? Злюсь на него. Но на себя злюсь сильнее.

      – Выглядишь уставшей. – Фил обеспокоен моим видом. – Ты как вообще?

      – Пульс пока прощупывается, – давлю улыбку, доставая силы