Мои аллюзии. Дарина Грандж

красным цветом, по шее ползут красные пятна, хорошо, свитер с воротом. Неделя и так казалась невыносимо трудной, а тут ещё и этот неловкий момент. Держу удар, не подаю вида. – В любом случае мой визит не окажется напрасным. Это Вам. – Делаю робкий шажок и протягиваю ему картонный стаканчик с дорогущим кофе, на который были спущены остатки моих сбережений.

      – Я не люблю кофе, – с оскалом заявляет он. Мешкаю буквально мгновение, но моего секундного замешательства ему хватает, чтобы вскипеть окончательно: выбивает у меня из руки стаканчик, тот отлетает на бетонный пол и разваливается на составляющие. Кофейная лужа с пенкой – итог крушения моих надежд на здравый диалог. Не понимаю, чего я такого сделала и чем заслужила такое обращение? Он ведёт себя, как козёл, а при этом чувствую себя козлом я. Козлом отпущения! Мысленно отмахиваюсь от этой навязываемой роли и стараюсь не воспринимать на свой счёт. Жизнь эмигрантки меня многому научила ещё с детства. Бывало и похуже. Умело сохраняю невозмутимость на лице, не показываю того, что на самом деле твориться у меня внутри. Вдыхаю поглубже, чтобы уровнять кислородом количество выброшенного адреналина в кровь. Остин смотрит на меня свирепо, хищные животные же чувствуют страх, да?

      – По Фрейду достаточно легко определить масштаб Вашей личности, раз уж Вас так легко можно вывести из себя. – Недовольно ведёт бровью. – Читать тоже не любите? – Едва ли он посвящает время достойной литературе, и мне это даже на руку: моё творение – так себе. Держу под сердцем рукопись, но всё же решаюсь оторвать её от рёбер и протягиваю ему.

      – Что за х*рь? Прикалываешься? – Не принимая пачку бумаги, пышет ядом. Внутренности у меня сжимаются, и от этого моё лицо по привычному сигналу изнутри каменеет ещё сильнее. Никаких эмоций снаружи, держу всё мёртвой хваткой внутри себя. Сил хватает парировать.

      – По этой рукописи снимают фильм, и в нём будет Ваша музыка.

      – Н*срать. Люди тоже, как музыка: или цепляют с первых аккордов, или жутко раздражают. – Этой фразой он даёт мне понять, что я из второй категории. Что ж, на каждого слушателя своё скопление нот. Вглядываюсь в прекрасное лицо, и мне становится жаль парня в этот момент. Хоть эмоции и зашкаливают во мне, опыт и разум подсказывают, что так как он, может вести себя только раненый зверь. Заглядываю в его наполненные злобой глаза и убеждаюсь в своей правоте. У него внутри тоже многое сжато, гнетёт его, раздирает ему душу. Сердечные раны, драматизм внутреннего конфликта, вот он и скалится на окружающих. Опускаю глаза, чтобы не провоцировать агрессию.

      – Мне жаль, что…

      – Да уж, херово, когда не понимаешь сарказм. Тупая ситуация! – Он не понимает меня и продолжает кидаться в атаку.

      – Вы меня не поняли. Мне жаль Вас. – Мне знакома его история, не в деталях, конечно, а лишь в общих положениях. Однако… Ужасно, когда из-за поглотившей тебя изнутри тьмы, ты не замечаешь света. Его музыка прекрасна, её услышат и ею восхитятся сотни людей, а ему нет до этого дела, потому что он замкнулся на своей внутренней боли и ожесточился