Фиалковое утро. Сати Харлан

удовлетворительно кивнул.

      – Ты свободна, Гарэт.

      – Ваше Величество, – негромко обратилась я. Мне нужно сказать то, что не должны слышать остальные.

      Рил меня понял, но не стал вставать, чуть наклонил тело, подставляя ухо.

      Сжав пальцы ног и мысленно задавив прыгающее нутро, я неторопливо склонилась, прикрывая губы ладонью от чужого пристального внимания. Тепло смуглой кожи обдало лицо жаром. Цитрусово-древесный дух проник в легкие, сжал их и за секунду нагрел кровь. На мощной открытой шее зазывающее играла венка. Четкий угол мощной челюсти приглашал опробовать его остроту, а ухо непозволительно настойчиво пыталось коснуться моих губ. Меня захлестнула жаркая жажда, выжигающая мысли и торопящая дыхание.

      – Ну! – шикнул король.

      Срань!

      Горячее помутнее чуть спало.

      – Я отправляюсь на церковную службу. Разузнаю о почившей араканке и пройдусь по веткам, что она мне сможет дать. В мое отсутствие о вас позаботится Алур.

      – Алур.

      Авриил дернул желваками, снова погружая нутро в кипящее бездумье. Его черные глаза покосились на меня. Их близость пробила позвоночник и лишила способности двигаться. Я могла только смотреть в их бездонность и тонуть, надеясь захлебнуться в этом густом мраке.

      – Ты можешь идти, Гарэт, – напомнил мне о приличиях Рил.

      Спешно отстранилась. Поклонилась. И вылетела из зала для советов под пристальный взгляд советника Хефима.

      – Что за бесовщина здесь творится?

      Узкое высокое здание, выложенное красным камнем, обещало лопнуть от такого количества посетителей. Тесное пространство церкви полнилось множеством голосов, редкими стуками барабанов и распевами артистов, разодетых в белоснежные туники.

      АРТИСТОВ! Что они вообще тут забыли?

      – Дети!

      На высокий помост, из лакированного красного дерева, поднялся лысый старик, без бровей, бороды и ресниц – чистое карамельное полотно, обернутое в алые простыни.

      Горожане расселись по лавкам, а остальные прижались к стенам. Что было мне на руку: я поглубже утонула в своем капюшоне и впиталась в угол, тихо ожидая конца службы за спинами людей.

      Пальцы ног сдавила тупая боль.

      – Прошу вас быть повнимательнее, господин, – попросила я, без силы отталкивая от себя мужчину в дорожном темно-шоколадом плаще.

      Он приглушенного пробормотал что-то невнятное и, отстраняясь, вновь отдавил мне палец.

      – Срань.

      – Дети, война – это боль и страдания. Отец скорбит вместе с нами. Он слышит каждую вашу молитву и на одну слезу проливает пять своих. Но Огненный отец просит проявить вас терпение и смирение. Наш король, Его Величество Авриил Вембрант, решился прогнать захватчиков. Он вернет величие Аракану и отомстит харийцам за Огненного отца. – Церковник отошел к краю помоста и жестом пригласил выйти артистов. – Церковь все чаще слышит в ваших молитвах отчаяние и даже злобу. – Он сокрушенно покачал головой. – Я не осуждаю вас, дети. В своих мыслях и словах вы вольны. Однако негоже