Возвращение домой. Ди Мершери

опрятной. Я осознаю, что мне вдруг хочется покрыть ее прическу лаком и пригладить для правильного образа. Через секунду до меня доходит, что Полина не стюардесса на борту самолета.

      – Судя по твоей заинтересованности, мне кажется, ты переплюнула даже мою маму.

      Чувствую на языке нежный вкус топленого молока. Съев уже три небольших квадратика печенья, тянусь за четвертым.

      – Я давно не захаживала в кондитерскую в центре города. Моя мама занимается исключительно тортами. Вот уже как два года у нее свой бизнес, – продолжаю я.

      – А ей компаньон не нужен? – Побелка теперь украшает и кончик носа Полины.

      – Мне не хочется вас знакомить, – саркастично улыбаюсь, поедая булочку с корицей.

      – Кристи, я бы это не ела.

      – Почему? – озадаченно спрашиваю я.

      – Я пекла эти булочки несколько дней назад.

      Эта повариха не должна знать, что ее стряпня, приготовленная так давно, вовсе не кажется безвкусной.

      – Ну ты и сморозила, – проговариваю, откладывая вкусный кусок в сторону. – Чем мне теперь питаться? Буду давиться чаем.

      – Даже не знаю, как тебе помочь, – пожимает плечами кухарка и принимается дальше колдовать над тестом.

      Меня охватывает грусть из-за несъеденной сочной сдобы. Я не обладаю силой воли, поэтому незаметно отщипываю кусок за куском. Через несколько минут оставшаяся булка исчезает.

      – Вот так сойдет? – показывается в кухне озадаченный Ромео. На нем мятая футболка. – По-другому поменять будет невозможно.

      По просьбе сестры парень чинит обувницу в прихожей. По их диалогу можно понять, что речь идет о петлях, держащих дверцу шкафа.

      Рома практически не глядит в мою сторону, будто меня нет. Впрочем, я не слишком заморачиваюсь на этот счет, но мне хочется, чтобы атмосфера в доме больше располагала к общению. Одна лишь Полина задает настроение – благодаря ее манере практически всегда улыбаться, я чувствую себя в своей тарелке.

      – Я тебя не укушу, можешь не волноваться, – считаю нужным еще раз напомнить об этом Роме.

      Мы с ним сталкиваемся в прихожей. Я по привычке потираю руку в месте огромного синяка, полученного в тот вечер, когда этот говнюк хватал меня в ночном клубе.

      – Чувствую себя как дома.

      – Сказал он таким тоном, что хочется убежать.

      – Предстоит потрудиться, чтобы тебя напугать, – ухмыляется авиационный врач, складывая обувь в шкаф. – Кстати, где тот гель для ушибов? – Рома косится на мою руку.

      – Мне его всегда с собой таскать?

      – Хотя бы для того, чтоб не трогать ушиб.

      – Спасибо за заботу, но у меня ничего не болит, Ромео, – имя его я выговариваю немного наигранно. – Гель остался в квартире, в которую я уже не попаду. Ничего не могу с этим поделать.

      – Полинка, все готово. Скажешь маме, чтобы не волновалась.

      Не успевает крикнуть Рома, как поворачивается ключ в двери. Женщина, которую я ошибочно приняла за бабушку, входит в квартиру, впуская морозный воздух в