Всё серьёзно. Татьяна Любимая

мы наделали? Я, невеста другого мужчины, поддалась слабости и переспала с лучшим другом моего брата!

      Если узнает Вячеслав…

      Даже если не узнает, как я буду смотреть ему в глаза? Врать после близости, что он лучший?

      Саша – лучше всех мужчин, что у меня были. И переплюнуть его вряд ли кто–то сможет.

      Я была уверена, что после Славы у меня больше никого не будет!

      – Люблю тебя, Наташка, – сотое или тысячное признание за сегодняшнее утро из уст Ольшевского. До, во время, теперь вот после секса.

      Оно звучит как предупреждение, чтобы ни о чем не жалела.

      Я еще не поняла жалею или нет. Секс был потрясающий. Все, что было раньше, с другими мужчинами – словно неудачные пробники.

      Под ребрами вместо щемящей нежности, счастья, радости разливается едкая горечь. Мне очень хочется ответить Саше тем же, но…

      – У меня есть жених.

      Сложно говорить о другом, лежа в объятиях мужчины, под которым несколькими минутами ранее стонала и просила не останавливаться. Голос срывается на последнем слове.

      – Брось его, – беспечно и не прерывая ласки губами.

      – Обязательства.

      – Разорви.

      – Бизнес.

      – Ты и без его бизнеса справлялась.

      – Как у тебя все просто.

      – Потому что это действительно просто, Наташ.

      – Нет, Саша. Это не так. У тебя… у нас с тобой был незакрытый гештальд. Теперь все. Мы забудем это утро и останемся друзьями.

      Не расцепляя наши пальцы, Ольшевский разворачивает меня на спину. Внимательно всматривается в мое лицо, подперев голову рукой, согнутой в локте.

      Блуждаю взглядом по его темно–русым волосам, мягким, взлохмаченным, по мощной шее, ключицам.

      – Выходи за меня.

      Он как будто не слышал все, что я ему только что сказала.

      – Сашка, ты все такой же смешной. Мальчишка… – я все–таки решаюсь посмотреть прямо в его глаза. Он такой искренний и открытый, что будь мне лет восемнадцать–двадцать, я бы не раздумывала. Порвала бы отношения там и дала согласие Саше.

      Но мне далеко не двадцать. Будущее спланировано, просчитано и одобрено.

      А с Ольшевским… как игра. Внезапно захватила, увлекла. И в определенный момент я ему надоем и проиграю, оставшись ни с чем.

      – Я серьезно, Наташа. Поженимся. Пацанов нарожаем.

      – Пацанов? – растерянно переспрашиваю.

      – Двух. И одну девочку.

      Он точно сумасшедший.

      Вытягиваю свои пальцы из его руки. Надо как–то заканчивать это сумасшедшее утро. Медленно очерчиваю пальцами контур мужественного лица, лоб, виски, скулы, подбородок. Хочу оставить на память тактильные ощущения жесткости его щетины, мягкости губ…

      Его ладонь путешествует по моему телу. Изучает, ласкает, сжимает.

      И снова возбуждает, попадая в какие–то неизвестные мне эрогенные точки! Я не подозревала что у меня их столько и в самых непредсказуемых местах!

      Чувствую бедром его твердость. Сердце начинает биться чаще.

      Ольшевский такой ненасытный!

      Стараюсь