Проект «Полая Земля». Михаил Гинзбург

Капитан, уровень стресса экипажа растет, – доложил Йоав во время короткого совещания в каюте Коэна. Его лицо было бледнее обычного. – Люди на взводе. Врач предлагает использовать стимуляторы и легкие седативные препараты по необходимости. – Разрешаю, по протоколу. Но без фанатизма, – Коэн потер виски. – Нам нужны ясные головы. Что говорит научная группа? Есть идеи о природе воздействия? – Они предполагают, что «структурированный шум» – это не просто звук. Возможно, это носитель информации сложной модуляции, который резонирует с нейронными структурами мозга. Как… язык, который мы не понимаем, но который все равно влияет на нас. Или же сама структура генерирует поле, влияющее на квантовые процессы в мозгу. Пока только гипотезы. – Нам нужны не гипотезы, а защита, – отрезал Коэн. Он посмотрел на схему структуры на планшете. – И ответы. Нужно понять, что это такое. Доктор Арад, ваш лингвист… он может что-то сказать о символах? – Он работает над этим. Говорит, что тибетские знаки крайне архаичны, некоторые неизвестны науке. Но он близок к расшифровке основной концепции. Коэн кивнул. Ответы были там, на черной поверхности монолита. Но цена за них могла оказаться слишком высокой. Пси-эхо становилось сильнее с каждым часом, и он боялся, что скоро оно превратится в полномасштабный ментальный шторм, который разорвет его экипаж изнутри.

      ГЛАВА 9: ГОЛОСА ИЗ ТИБЕТА

      Доктор Элиэзер Арад был нетипичным членом экипажа «Левиафана». Не военный, а сухой, похожий на книжного червя академик лет шестидесяти, специалист по сравнительной лингвистике и редким азиатским культам, добавленный к миссии в последний момент «на всякий случай». Сейчас этот «случай» настал, и Арад стал едва ли не самой важной фигурой на борту. Он несколько суток почти без сна провел за своей консолью, сравнивая символы со структуры с данными из нацистских карт, архивами Аненербе и своей обширной базой данных по тибетскому мистицизму. Наконец, он запросил встречу с Коэном и Йоавом. – Я думаю, я понял основную идею, капитан, – сказал Арад, его глаза блестели за стеклами очков. Он указал на изображение символов на экране. – Нацистские знаки – это поверхностное граффити, попытка присвоить себе нечто, чего они не понимали. Но древние символы… это совсем другое. Они описывают это место. – И что же они говорят? – Коэн наклонился вперед. – Они называют это «Гьялпо Канг», что можно перевести примерно как «Царская Твердыня» или «Крепость Духов-Хранителей». И это не просто строение. Это… врата. Порог. Точка пересечения, как они пишут, «между нашим миром и Ближней Пустотой». Или «Внешним Холодом». Терминология поэтична и туманна. – Шамбала? – спросил Йоав. – Не совсем. Шамбала в некоторых текстах описывается как райский город, доступный через подобные врата. Но здесь акцент на самих вратах и их стражах. Тексты называют их «Лха-Срин», духи-защитники, ни добрые, ни злые, просто… существующие для охраны Порога. Они описываются как существа из «ветра и света» или «живого камня», способные менять