Страж серебряной графини. Кофейный роман-эспрессо. Фейная дилогия. Том второй. Светлана Макаренко-Астрикова

стопы..

      – Ты целый день бегаешь, не слушаешь меня, потом пишешь, согнешься, по три – четыре часа кряду, так нельзя.. У тебя режим. Должен быть, по крайней мере – обреченно вздыхаю.. – Ань, будь добра, пусти в ванной воду. Уже согрелась, наверное?

      – Миш, так здорово ты сделал все в ванной, как будто волшебное озеро, правда, мой хороший! – мгновенно брызгает улыбкой Ланушка на по – ребячески довольного Ворохова. – И лебеди кафельные, и светильник.. Никушенька вчера и вылезать не хотела. Она хочет плавать научиться. В бассейн ее записать, что ли? Грэг, можно же это?

      – Можно, конечно. Но лучше учиться плавать на море. – Я подмигиваю Мишке. Удобный момент начать атаку на фея, давно задуманную нами. – - Давай, поедем на море, сокровище мое? Мне тут мсьё Ворохов предлагает такую аферу: ты, я Никушка, Лешка.. На две недельки? Поедем, поживем на скалах? Как сколопендры. У Мишкиного друга там хибара какая то есть, в безлюдье, под Судаком. Может, твоя температура прошла бы, ласточка, морской бриз, соли, тебе полезно…

      – Горушка, а лекции, группа? – Ахает нежно, журчаще, фей – Нет, нет, ребята, Вы что! Не могу бросить курс, нельзя…

      – Чепуха, моя королева! – Мишка энергично трет ладони. – За две недели не помрут твои студиозисы. Ну, я возьму часть лекций, Анюта… Езжайте, а? Плахотину жуть как твоя иммунка не нравится.

      – Да ему все во мне не нравится! – Обреченно, крушительно бормочет наш фейкин, прикладывая к щекам ладошки. – Нет, Горушка, Мишенька, не могу я! И не из – за лекций. Не только. Нас комиссар Перье просил помочь перевести дневник, а как мы сможем ему звонить, если уедем в скалы? К сколопендрам? – Фей, запрокинув головку, тихо, серебристо смеется. – Как я, знаешь же вот, на дачу приехала в первый раз, и сверчки там, кузнечики, а я смеюсь: «Алло, дача. Я слушаю». – и кулачок к уху, и Горушка хохотал… А тут, что, как:" Алло, прием, скалы и сколопендры?.. А вдруг не сработает? Неудобно подводить человека же!

      – Любовь моя, ты – неподражаема! – Хриплю я, давясь смехом.. – Хорошо, не едем. Сколько же нам времени надо, чтобы перевести Виолкин дневник и понять, что там? Месяц, два? Бретонский этот, потом еще на креольском что то… Откуда она это знала?

      – Бабкина выучка. – вздыхает фей. У нее бабушка жила в Париже с мужем. Тот был какой то антиквар, рантье, поверенный в делах какого то князя Фелициано.. Не поймешь. У них квартира была в Париже, своя, как у Мережковских.. А у этого рантье, на Корсике, родня жила, они туда ездили, и Виолкина бабушка креольский выучила по слуху. Она пела хорошо. Агния Мстиславовна в нее горлом уродилась.

      – А ювелиры у них были в семье?. Прадеды там, ну?.– Мишка с любопытством смотрит на фея.

      – Кто то был… Я не знаю.. – Фей пожимает плечами. – Об этом в семье вообще мало говорили. Какой то брат прадеда, кузен, что ли.. Он был даже в Египте, у арабских мастеров, на обучении..– Фей подходит к окну, приподнимает портьеру. В стекла, тотчас, кощеевым, недреманным, оком, хищно светит луна, и все бледно –