ИИгрушечная любовь. Виктория Румянцева

правильно, хоть это очень грустно и даже больно, – заговорила мама Эмма, сглотнув. – Любовь и дружба – не всегда весёлые песенки. Девочка смогла отказаться от своих чувств, зная, что дельфину так будет лучше. Иногда люди делают больно себе, чтобы сделать хорошо другому. Тому, кого любят. И так делают сильные и добрые люди! Если бы дельфин вернулся к своей подруге, его снова поймали бы и отправили в дельфинарий, а ему там было очень плохо, как в тюрьме. Ты же видела! Он страдал! И Девочка поступила как настоящий человек! Хоть ей было больно и тоскливо, ведь она понимала, что, скорее всего,  больше не увидит друга, но и радостно, что дельфин свободен! И друзья никогда не забудут друг друга. Любовь осталась в их сердцах. Это важнее, чем просто резвиться вместе.

      Элла зацепилась за слова «скорее всего». А может, да? Девочка вырастет, поедет кататься на яхте или на катамаране и увидит среди волн знакомую мордочку. Героиня узнает своего друга! А дельфинчик, уже старенький (наверное… сколько они вообще живут?), обрадуется и покатает на спине подругу. Да, так и будет!

      Жюль тоже молчал, осмысливая новую информацию. Наверняка он пока не понимал её полностью, но в его базах данных начала появляться новая переменная.

      – У меня нет сердца, – изрёк жирафчик, обработав услышанное, – но ты всегда будешь в моих алгоритмах, Элла! Если, конечно, мне вдруг не обновят память, – Жюль подошёл к ней и погладил по голове своей мягкой лапкой.

      – А ты от меня не уплывёшь, жирафчик?

      – О нет! Однозначно! Я воды боюсь!

      Маленькое сердечко Эллы всё ещё болело от мыслей о большой дружбе и горестной разлуке, но стало смешно – и от этого немного легче.

      

      По щекам Веронички тоже стекали ручейки.

      – Ну всё, достаточно минора! – сказала мама. – Расскажу тебе одну из твоих любимых историй. Она веселее. Приближалось 8 Марта. Я решила подарить маме портрет, который нарисовала сама, а мне было непросто это сделать! Терпеть не могла занятия по рисованию. То есть в голове часто представляла разные чудесные картины, как мои мечты изливаются на холст. Казалось, это легко! Только из-за болезни процесс был сложным. Представь, что ты завязываешь шнурки, а твои пальчики немножко устают и не слушаются. Шнурки всё время выскальзывают. Вот так было у меня с рисованием. Карандаш дрожал в руке, линии получались не такими, как я хотела, а кисточка порой казалась такой скользкой, что я не могла её крепко держать!

      8 Марта Элла прочитала маме стишок (на пару с жирафом – тот подсказывал ей строчки, словно суфлёр, это выглядело забавно).

      – Зачем говорить одновременно со мной, Жюль? – вознегодовала девочка.

      – Ты делаешь длинные паузы, Элла. Я думал, это потому что слова забываешь.

      – Нет! Я читаю с выражением, а для этого нужно набрать воздух в грудь.

      – А-а-а. Извини, больше не стану, но если ты действительно забудешь строчки, сигнализируй об этом как-то по-другому, не через паузу, а то я не пойму, что тебе нужна моя помощь. Например, подмигни.

      – Идёт! Короче, я заново начну! – и Элла рассказала маме стихотворение,