ИИгрушечная любовь. Виктория Румянцева

галерее! Потому что я знаю, каких трудов эта работа стоила моей дочери! Да, портретного сходства со мной нет, но иногда рисунок просто должен быть с душой, чтобы понравиться!

      Жюль ещё раз посмотрел на картинку.

      – Получается, сквозь призму любви всё красивее? – жирафчик помолчал. Анализировал. – Если вы, люди, вкладываете чувства в какую-то вещь, она становится для вас ценной?

      – Молодец, Жюль! Верно усвоил. Звучит тривиально, согласна, но ведь это правда.

      – Мне сложно понять, почему искусство может быть эмоциональным, а не только технически правильным, мама Эмма, но придётся принять как данность и зафиксировать, – вздохнул жирафчик.

      Позже Жюль робко подошёл к насупленной девочке и наклонил свою плюшевую голову к ней.

      – Элла… – тихо позвал он. – Я не хотел обидеть тебя, просто пока не всегда понимаю вас, людей. Прости своего глупого жирафчика!

      Элла украдкой взглянула на него, но тут же демонстративно отвернулась:

      – Не подлизывайся!

      – Я не знал, что любовь можно нарисовать! Мама Эмма сказала, что это чувство всё делает красивым. И если ты что-то делаешь от души, то оно ценно. Смотри, Элла! Взгляни же!

      Девочка повернула голову. Жирафчик протягивал ей листок формата А4. С него на девочку взирала нарисованная фломастером каляка-маляка, из головы которой вылетало привидение.

      – Я нарисовал тебя, Элла! – выдохнул Жюль.

      – Да? – недоверчиво спросила девочка, разглядывая рисунок. – А что за призрак у меня из башки летит?

      – Это душа! – пояснил жирафчик.

      Элла прыснула.

      – А что смешного? Мама Эмма сказала, чтобы рисунок понравился, он должен быть с душой.

      Элла улыбнулась, с нежностью глядя на Жюля. Не от мира сего, наивный, но такой честный и милый. Она крепко обняла жирафчика за шею:

      – Ты – мой лучший друг.

      – А ты – мой. В следующий раз нарисуй меня! – попросил Жюль. – Я стану считать эту картину самой красивой в мире! Ценнее, чем все шедевры в Третьяковской галерее!

      Вероничка растроганно улыбалась:

      – Он был таким милым, хоть и глупышом!

      – Как-то я ему сказала: «Какой же ты у меня дурачок!»

      Жирафчик тогда огорчился:

      – Поясни, что именно в моих действиях было некорректным на этот раз, Элла.

      – Да нет, всё хорошо! Я просто так сказала… ласково.

      – Но слово «дурачок» объективно имеет негативную коннотацию. И как тогда оно может быть ласковым?

      – Ну… – Элла не знала, что значит «коннотация», поэтому растерялась. – Иногда даже обзывательства могут звучать мило, если ты говоришь их с любовью.

      – Выходит, люди часто выражают любовь через слегка завуалированные слова. Зафиксировано: обзывательство может быть ласковым в зависимости от интонации и контекста, – Жюль закатил глаза на долю секунды. Это означало, что он подключился к облаку, чтобы найти недостающие ответы на свои вопросы. Через секунду выдал: – Понял, Элла. Это может быть связано с желанием добавить игривости, шутливости в отношения. Такие слова часто показывают,