Командор Кощей. Книга первая. Роман Борин

нахмурился Иванасий. – То Ванюшей, то Афонюшкой меня называешь. Иванасий я, поняла? Так отец меня назвал. А наши деревенские кликали просто – Ванас. Иногда Ван. Ну да ладно уж. Афоня, вроде, хорошо звучит. Ванюша ещё милее. Ты меня лучше Ванюшей зови – сердцу так хорошо становится, когда ты этак говоришь.

      Противиться Яга не стала:

      – Будь по-твоему. Будешь ты, красавчик, у меня Ванюшей – милушей, – и снова рот до ушей. – Так знаешь, парень, про театр или нет?

      – Угу, – Иванасий откусил полпирога величиной аж с две ладони. – Конечно знаю. Бывал я в городе. Правда, то было давно. Ещё меня отец возил – на рынок. Там балаган разбили и дурными голосами что-то кричали. Они были в обмотках каких-то, кудлатые-мохнатые. Я ничего не понял, а народ вокруг глаза от хохота пучил. И отец мой тоже веселился от души.

      – Помню твой город, – Яга на время задумалась, глаза ее сделались грустными. – Тогда в нём вольготно людям жилось. И артисты бродячие частенько в него захаживали, – Яга печально вздохнула: – А теперь, Ванюша, в этот город только разное отребье и забредает: ворье всякого пошиба, насильники, грабители.

      Иванасий видел, как быстро в лице меняется хозяйка дома. Нет, не черты её изменялись колдовским образом. Менялось её настроение. Только что синие глаза её грустили, и вдруг заблестели насмешкой.

      – Ничего-то у вас, людишек, не задерживается. Только начинаете ладно жить, по-доброму, как тут же вам это надоедает, и полезла из ваших голов разная дурь. Вдруг судьи в одночасье продажные стали, ростовщики откуда-то возникли, будто тараканы из щелей! Торгаши вороватые место честных купцов заняли, а блюстители порядка превратились в мироедов и обдирал! Ей богу недоделанные вы создания!

      Всё вроде верно говорила Яга, да только, слушая её слова, наш Иванасий рассердился:

      – А ты как будто рада этим переменам, – вмиг «протрезвел» он, вспомнив, что находится сейчас не где-нибудь, а под Кощеевой горой – вполне возможно вовсе не в гостях, а в самом настоящем плену. – Только и знаешь род людской чернить. А и что с тебя взять! Нечисть какой бы пригожей не прикидывалась – всё одно на сердце у неё зло затаилось!

      – Дурачок ты, Ванюша, – простодушно отмахнулась Яга. – Вроде бы взрослый мужчина с виду, а на деле – совсем ещё глупый мальчишка.

      – А ты видать очень умная! Как же! Колдунья дурой не бывает. Это я дурак: силу вражью в тебе не углядел – польстился на ласку чародейскую, – закипела в парне обида на самого себя: попался, дескать, как карась на крючок, как муха в паутину – нечистую силу за доброю деву принял.

      Но Яга и виду не подала.

      – Может я, Ваня, и вправду колдовать умею. Только ласка моя не чародейская. По сердцу ты мне пришёлся, по душе. Да, мне на самом деле почти триста лет уже от роду. Но я не нечисть. Нечисти, Ваня, вообще нет среди таких, как я. Вся нечисть – среди человеков. И ты знаешь, о ком я говорю. А мы, коши, добры и простодушны. Может, оттого нас люди по большей