За дальним лесом. Гаврилов Алексей

то надо его и её применять.

      – Да… – протянула Маруся, – Поработали. Танком бы проще пахать было. И быстрее… Что ж, так и будете здесь стоять? Что делать-то будете?

      – А мы вот что придумали. Решили так: Возьмём ипотеку и построим здесь каждый себе по избе. Каждый заведёт себе корову, жену, хозяйство там разное… будем дружить семьями. Деревня будет! Завалинку сделаем, чтоб вечерами вместе собираться. Сельсовет откроем. Пёселю отдельную конуру соорудим, чтобы под ногами не путался.

      – Подтанкуниха…

      – Что?

      – Подтанкуниха деревню назовите – очень подходяще будет.

      – А что? Может быть. Хорошо звучит. А главное – символично. Со смыслом. Мы подискутируем и рассмотрим этот вариант на утренних дебатах во время планёрки. Думаю, будет принято единогласно, раз мне понравилось.

      – А зачем вам эта иго-тека? Лес же кругом. Камни. Сколько хочешь. И никого. Строй себе – не хочу. Хочешь терем, а хочешь дворец на двенадцать персон.

      – Не знаю, но такой порядок.

      – Ну а с танком что будет?

      – Тоже думали. Может быть, в музей отдадим.

      – Ага, в Садово – Приусадебный. Раздел агротехники. А ещё можно на выставку достижений. В дачный, санитарно-гигиенический. У вас же люк снизу есть? Пользуетесь?

      – А как же. В танке без нижнего люка нельзя. Вдруг бой… А подобьют как…

      – Да уж… – вздохнула девочка, смутившись своей не очень уместной и уж совсем неудачной шутке, – А снаряды куда?

      – Так нет же никаких снарядов. Кончились.

      – Как так? Вы же никуда не ездили?

      – Так получилось… Скучно было. Крутили от нечего делать радиостанцию, поймали волну «Хиты восьмидесятых»… И так тоскливо стало на душе. Праздника захотелось. Фейерверка! Радости. Решили выпить по чуть- чуть тормозной жидкости. Понемножку, чтоб успокоиться. И тут началось…

      – Понятно, – вздохнула девочка, – скоро совсем дикие станете, хоть и дачные.

      – Да нет, – встрепенулся, вдруг оживившись, обиженный командир, – Я политинформацию каждый день провожу. Рацию слушаю – радио. Держим руку на пульсе мирового империализма. Если что, так мы это, мигом, по-стахановски.

      – Памятник из танка сделайте. И поставьте вначале деревни у дороги. Если сдвинете. Памятник разгильдяйству и головотяпству. Так, сказать: «Ударим по бездорожью не дорогами, а памятником!» Чтоб другим не повадно было. Неужели никуда не тянет?

      – Тянет. Купаться хочется.

      – Ой, ладно, засиделась я тут с вами. Идти мне надо. Пойду. А вы тихонечко посмотрите в щёлку – нет ли за мной хвоста?  Если кто спросит – вы меня не видели. Все поняли?

      – Гав! Гав! – отозвалось из танка.

      – У… предатель, – почему-то обозвала Маруся засевшего в танке пса, видимо, потому, что тот не вылез из своего убежища и не поздоровался с ней, радостно виляя хвостом и не лизнув при это своим тёплым языком её лицо или протянутую к нему ладонь. Она спрыгнула с толстой брони на лёгкую землю, показавшуюся ей прохладной, после разогретого солнцем металла и помахав