Твердислав, княжич с острова Руяна. Денис Владимирович Морозов

в их речах ни слова не разберет, – потребовал купец. – С какой стати они вообще заявились на вече? Здесь вещают только мужи ранов.

      Викинги приумолкли.

      – Дорогие мои, вы все меня знаете, все у меня покупали кто зерно, кто ладейные снасти, кто диковинки, которые я привозил вам из дальних краев, – обратился к собравшимся Домажир. – Я повидал мир, я знаю жизнь, и могу встать во главе княжества.

      – Где это видано, чтоб купцы лезли в князья? – усомнился Мечислав.

      – Если можно безродному воеводе, то можно и мне! – парировал Домажир. – Я водил караваны за тридевять земель. Я и дружину проведу в такие края, где она добудет пуды серебра, аксамиты, шелка и красавиц, каких ваши глаза с роду не видали!

      Не меньше десятка человек с разных сторон загомонили – эти сказочные посулы поразили их воображение.

      – Мы привезем неслыханные богатства, и отдадим вам! Всем вам, вольные раны! – напирал Домажир.

      Народ оживился: рыбаки и пастухи, не вошедшие ни в одну из дружин, почуяли, что запахло большой добычей. Твердислав протолкался к креслу своего дяди и склонился над его ухом.

      – Этим двоим нельзя верить, – горячо зашептал он. – Мечислав пытался меня запугать, а Домажир – подкупить.

      – То же самое они могут сделать с народом, – Властимил показал ему на толпу, переставшую прислушиваться даже к верховному волхву. – Если кто-то из них сядет на княжеский стол, нам всем придется туго. Давай так: я заявлю свои права, а пояс останется в твоем доме.

      – Идет! – согласился Твердислав.

      Властимил поднялся, его желтый мятль расправился, все замолчали.

      – Следуя обычаю наших дедов, я соглашаюсь принять стол после моего брата, – произнес он.

      Нездила вскочил и так затряс рыбьим хвостом, что Гери шарахнулся от него.

      – Властилу в князья! – завопил он так громко, что у Твердислава заложило обращенное к нему ухо.

      – Ты-то чего выступаешь? – накинулся на закупа Будогост. – Холопам слова никто не давал.

      – Я не холоп, а закуп. Это огромная разница.

      – Все верно, – подтвердил Властимил. – Еще недавно Нездила был вольным мужем, но взял у меня купу и не смог расплатиться. По старинному праву, я забрал его в работу до тех пор, пока он не вернет долг.

      – Закуп – то же, что раб, – возразил старейшина.

      – Но я скоро освобожусь! – выкрикнул служка.

      – Вот когда освободишься – тогда и подашь голос. А пока молчи и слушай, что говорят вольные мужи!

      «Вольные мужи» тем временем так разошлись, что угомонить их не удавалось даже их предводителям. Сторонники Домажира и Мечислава завязали драку, началась свалка, возбужденная толпа пришла в движение и заколыхалась, как море.

      – Остановитесь! – заревел Велибор так оглушительно, будто набрал в грудь ураганного ветра. – Если не можете договориться, то доверьтесь гаданию.

      Волнение улеглось – гадание о воле богов считалось у ранов важнейшим обрядом, в истинности которого