Твердислав, княжич с острова Руяна. Денис Владимирович Морозов

Славомиром, похожие друг на друга, как два весла из одной пары.

      Хотовит чинно раскланялся с хозяйкой дома и расспросил о здоровье князя. По тому, как молодежь навострила ушки, выслушивая ответ, Твердислав догадался, что спрашивают не ради вежливости: от князя зависело, будет ли его дружина и дальше пользоваться славой самой удачливой на Руяне. Узнав, что князь все еще дышит, гребцы с ладьи переглянулись: они явно хотели услышать, что он пришел в себя, но и то, что он жив, было хорошей новостью.

      – Твердислав Ярополчич, старейшина Будогост приглашает тебя на вече, – неловко переминаясь с ноги на ногу, проговорил Хотовит. – Он просит принести Святовитов пояс. Говорят, будто нового князя собрались опоясывать.

      – Еще прежний князь веки не смежил, а им уже нового подавай, – вздохнула княгиня. – Чего ж им не терпится?

      Хотовит не нашел, что ответить, он и сам был не рад тому, что первенство перейдет к чужакам.

      Твердислав метнулся в свою светлицу и торопливо натянул шерстяные портки и льняную рубаху, но вошла мать, оглядела его и укорила:

      – Не позорь семью! На тебя весь честной народ глазеть будет. Оденься, как к празднику. Встречают-то по одежке!

      Она повела его в кладовую, открыла старые сундуки, и сама выбрала ему тонкую рубаху из дорогого шелка, сапфирово-синюю, с золотой вышивкой, изображающей лося, поднявшего на рогах солнечное колесо. Тот же лось с колесом, катящимся по небесам, оказался вышит и на пурпурном корзне – плаще с одним рукавом, с подбоем из куньего меха. Этот лось служил родовым символом еще деду Твердислава, старому Гостомыслу, пришедшему на Руяну со своей дружиной полвека назад. К рубахе мать добавила портки, светло-серые, тоже шелковые, и сапоги из выделанного сафьяна, зеленые, с желтой волной.

      – Ну вот, теперь ты похож на приличного человека, – с удовлетворением сказала она. – И шапку не забудь. Без шапки тебя даже слушать не станут.

      – Шапка у меня своя! – торопливо сказал сын.

      Он натянул легкую полотняную шапочку с меховым околышем, украшенную перьями, надерганными из хвоста карачун-птицы. Перья этого диковинного летуна переливались всеми цветами радуги, и вдобавок считались отличным оберегом от сглаза и порчи. Прибежавший вслед за хозяином Гери недоверчиво принюхался к оперению, сохранившему запах охотничьей добычи, и для острастки порычал на него.

      – Будогост требует пояс, – напомнил Твердислав.

      Мать раскрыла сундук, в котором хранилась реликвия. Княжич бережно вынул его, развернул на столе, разгладил мягкую ткань с золотой бахромой и жемчужными блестками.

      – Может, не отдавать его? – с сомнением спросил он.

      – Если б на то была наша воля! – вздохнула княгиня. – Но твой отец этому поясу не хозяин. Пояс принадлежит самому Святовиту, и никому, кроме него. Мы лишь храним его, но не владеем, и обязаны возвратить его храму по первому требованию.

      – А его не храм требует, – нашел предлог княжич. – Просьба пришла от старейшины, а не от великого волхва. Пусть за ним настоятель приходит – тогда отдадим.

      Он