Помощница по вызову. Дарья Вознесенская

Или  я давно так?

      – Искра, тебя зачем звали-то? – и не заметила, что вернулась в издательство. К своему столу. На автомате. И Катька тут как тут. Похожа, кстати, на сестру мою. Не внешне – манерами. Этого я тоже не замечала. – О чем вы там с редакторами так долго общались. О… – она взгляд на лист бросает и округляет глаза. И рот. И от удивления, и от предвкушения, что вот, сейчас, ей что-то жареное подадут, – Ты что-то не то сделала? Они тебя увольняют, да? О-о… Ну ты правильно, что решила заявление “по собственному” написать, легче будет объяснить следующему работодателю…

      И лист мой подхватывает, вдруг еще там что прочитает кроме единственного слова.

      – Отдай. Это не твое.

      – Чего?

      Я выдергиваю лист из рук коллеги, хотя он мне и не нужен особо, таких сотню за час напишу. Но он – мой. А она… она вдруг начинает все символизировать, что я в своей жизни уже ненавижу почти. И не хочу. Не хочу, чтобы Катька к моим вещам прикасалась. Ко мне лезла со своей псевдо-доброжелательностью. Я же уходить отсюда собралась – так какая теперь разница, в каких отношениях с ней останусь?

      – Не твое, говорю.

      На лист смотрю, а на слегка опешившию Катьку – нет. Демонстративно сминаю его. И в мусорку вышвыриваю. А потом букет вытаскиваю из воды и в несколько движений стряхиваю капли. Так что они попадают и на отшатнувшуюся коллегу, и на мой стул, стол.

      Хорошо что не разделась – одеваться не придется.

      – Я плохо себя чувствую. К врачу поеду. Справку принесу, – сообщаю непосредственной начальнице, которая по соседству сидит. Не слушаю даже, что она начинает говорить. Нет у меня сил еще и ее слушать. Или с заявлением сейчас об увольнении возиться. Силы остались только на то, чтобы вниз спуститься, на улицу. Снова. И позвонить Гельке, которая терапевтом работала.

      – Помнишь ты говорила, что если мне справка понадобится, ты нарисуешь?

      – Конечно, – радостно подтверждает подруга,  – и ты, кстати, единственная, кто этой возможностью не воспользовался.

      – Неудобно было…

      – Неудобно ей, – проворчала Ангелина, – Тут уж выбирать надо – или стыд с совестью, или все остальное. Искр… а чего голос такой? Что-то случилось? Не просто так же ты справку просишь…

      Помедлила. И вздохнула:

      – Не просто.

      – Тогда, как врач, я тебе прописываю вечер в нашем доме и пару-тройку рюмочек, – совершенно серьезно говорит подруга. – У меня как раз укороченный день. Хочешь вместе заберем мелкого из сада пораньше и ко мне?

      – Очень хочу, – смаргиваю подступившие слезы. И чувствую, что в этом бесконечном московском мраке хоть какой-то появляется просвет.

***

      Никогда не буду больше пить. С врачами – особенно. И верить, что “у меня такая ядреная смесь есть на утро – похмелья не будет” тоже не буду. И соглашаться. Например с "отличной идеей" – уложить ребенка и достать еще одну бутылочку. Ма-аленькую совсем, зато коллекционную. На юбилей свадьбы подарок, который не состоялся и не состоится уже.

      И о позоре с бывшим  рассказывать тоже