Помощница по вызову. Дарья Вознесенская

не будет. Решай, исходя из того что есть. Но дважды не предлагаю. И кстати…

      Он придвигается еще. Наклоняется. Глаза его близко-близко – как вчера были. И снова с нечитаемым выражением.

      – Не выдумывай лишнего. Если мне понадобятся сексуальные услуги, я получу их другим образом.

      Черт. Это хорошо или плохо? Что меня он не рассматривает как сексуальный объект?

      Все-таки я неисправима.

      Поздняков встает. Больше не смотрит на меня, из кабинета выходит.

      Сижу оглушенная. Что это было? И что делать? Я точно понимаю – меня уволят. Найдут за что. Если я откажусь от этой поездки к Позднякову – уволят за отказ. Не откажусь и поеду – потом, когда снова вернусь в офис, сделают все, чтобы я не работала здесь. Чтобы забыть об этом шоу. О том, что какую-то Искру противопоставили всему издательству. Но раз результат один, зачем тогда мне ехать куда-то? В тот волшебный дом? В котором все так быстро становится с ног на голову?

      Не поеду. Нельзя мне. Я и так ненормальная становлюсь, когда его вижу, а если буду видеть часто, потом никто уже не вылечит. Он как яд – принимать стоит в гомеопатических дозах и, желательно, только через книги.

      Не вживую, нет.

      Я еще какое-то время сижу. Жду, наверное, что вернется главный и что-нибудь мне скажет… определенности жду, да.

      Но не дожидаюсь.

      Возвращаюсь на свое рабочее место и достаю чистый лист бумаги…

      – Искра, я приехала! – радостный возглас сестры настолько не совпадает с угнетающим словом “Заявление” на белоснежном листе, что я какое-то время пыталась соединить две реальности. Голос в телефонной трубке и мое намерение свалить подальше из этого дурдома. И плевать, что декабрь месяц. Что скоро Новый год, корпоратив с беспроигрышной лотереей. Премию вроде обещали, которая мне точно не грозит с таким вот словом на листе…

      Ну и что. Во мне поднялось достаточно столь редкой злости. На глупость свою и беззащитность перед обстоятельствами.  Зато все еще оставалось надежда, что я была хорошая девочка и Дед Мороз довезет таки мой подарок. Разрулит все эти неприятности, и в Новый Год я войду уверенно и с улыбкой, а не безработной, одинокой и потухшей…

      – Ты там уснула, что ли? – продолжал звенеть в ухе Марьянин голос, – Я говорю, что стою на другой улице, ты же знаешь, у вас там не припарковаться, а внутрь заезжать дорого. Добежишь ведь?

      Вздрогнула, припоминая, как ветрено и холодно сегодня. На часы глянула – уже обеденный перерыв заканчивается. Я и не заметила. И оделась быстренько. Приволокла чехол – значит отнесу. Не переломлюсь…

      Что-то было в этой мысли, что-то, уколовшее прямо в грудь. Туда, где и так болело со вчерашнего дня. Оседало мутью. Но я решила потом ее додумать, мысль эту. В спокойной обстановке.

      На улице и правда мрак. Всегда удивляюсь: почему в Европе зима – это красивые пушистые снежинки, огонечки и радостные лица, обрамленные яркими шерстяными шарфами и шапками? А у нас все стылое, серое и черное… здания, дороги, машины, одежда. Мысли у людей. Хотя чему удивляться? Сама такая. С мыслями так особенно. Зато ничем не выделяюсь,