Время химер. Бернар Вербер

      Акт II. Корни

18

      Минул год после завершения Третьей мировой войны. Этот год трое французских астронавтов прожили на космической станции, неустанно трудясь, продвигаясь на ощупь, проводя бесчисленные эксперименты по проекту «Метаморфоза». Год неудач, после которых…

      – ЭВРИКА! – кричит Симон, проверяя результаты последних анализов трех гибридных зародышей.

      К нему подбегают Алиса и Пьер, чтобы тоже посмотреть на крохотных существ, медленно передвигающихся в трех цилиндрических кувезах[23] с амниотической жидкостью.

      – Готово, они преодолели самый сложный трехмесячный порог! Все жизненные параметры в норме… – бормочет, не веря собственным глазам, Алиса. – Они первые, кому это удалось!

      Сказав это, молодая ученая вспоминает о сотнях гибридных зародышей, не преодолевших трехмесячного рубежа.

      Симон крепко ее обнимает и целует.

      – Уверен, у нас все получится, – говорит седовласый астронавт.

      Они любуются троицей малышей, чье сердцебиение отражается в виде кривых на мониторе компьютера.

      У того, что справа, ручки с длинными пальцами и с мембранами, похожими на крылышки. У второго – перепончатые ручки и ножки. У третьего, медленно вращающегося в прозрачном цилиндре, – большие ладони с широкими пальцами.

      – Добро пожаловать, Ариэль, Диггер, Наутилус! – радуется Пьер, указывая пальцем на каждого зародыша по очереди. – На меня действует аббревиатура их инициалов: A, D, N.

      Алиса не улавливает в его тоне ни тревоги, ни насмешки.

      – А мы, четвертый вид, кто? – спрашивает Симон. – Нормальные, Normal?

      – Так не годится, – качает головой Алиса. – Лучше нам называться по-научному, Homo sapiens, или для сокращения просто «Сапиенсы». Что скажете, господа?

      – По-моему, в самый раз. Мы и есть «Сапиенсы». Я бы еще добавил эпитет «выжившие», но это необязательно, – улыбается Симон.

      – Почему человек-дельфин – самый крупный? – интересуется Пьер.

      – Размер определяется природой гибридизации: дельфины все же больше летучих мышей, а летучие мыши больше кротов.

      Молодая ученая смотрит по очереди на двух мужчин, увлеченно делающих свою работу, и вздрагивает.

      Три гибрида, трое людей.

      Оба ее коллеги худы, у обоих под глазами синяки, кожа цвета пергамента. Симон Штиглиц отрастил седую бороду такой же длины, как у коллеги, только у Пьера Кювье она пшеничного цвета. Оба отказываются расходовать воду на бритье.

      Оба похожи на привидения.

      Сама Алиса привыкла умываться при помощи оставшихся от ее предшественницы-японки влажных салфеток. Глядя на свое отражение в стеклянной дверце шкафчика, она горюет:

      Я стала похожа на свою бабушку.

      Троица приучилась к спартанской жизни на космической станции, которую зовет уже не «воздушным замком», а «замком с привидениями». Они прилагают сверхчеловеческие усилия, чтобы все экономить, потому что знают, что это – цена выживания.

      Пока Алиса и Симон трудились

23

Аппарат из прозрачного материала с автоматической подачей кислорода и поддержанием оптимальных температуры и влажности, в который помещают недоношенного или заболевшего новорожденного.