Время химер. Бернар Вербер

не выходит. А тут еще невесомость…

      Алисе попадает в глаз капля шампанского.

      – Первый блин комом, – говорит Симон, вытирая ее слезу. – Так было сказано при первом запуске ракеты «Аполлон» в январе 1967 года.

      – Это когда трое погибли, а старта так и не произошло? – усмехается она.

      – Вот-вот.

      – Дальше пошло лучше?

      – Да, следующая ракета, кажется, взлетела, – ласково отвечает Симон, гладя ее округлые плечи.

      – Это хорошо. Не будем ждать, запустим «Аполлон-2» прямо сейчас. Было бы самое время перейти на «ты», если бы мы не сделали это уже давно.

      Она делает громче «Гимнопедии», отпивает еще шампанского, сжимает бедрами бедра Симона и льнет грудью к его груди.

      Их губы встречаются вновь.

      Став одним целым, они плывут в невесомости под прозрачным куполом.

      Вот сейчас эта чертова невесомость очень даже кстати.

      Проходит несколько минут, и она чувствует нестерпимый напор, зародившийся в животе и добравшийся до горла.

      Что со мной?

      Всю ее прошибает током, позвоночник подобен жерловине вулкана, по которой поднимается лава. Взор затмевает белая пелена, дыхание прерывается, сердце, наоборот, бешено колотится.

      Кажется, я сейчас умру.

      На протяжении нескольких секунд ей кажется, что ее швыряет огромными волнами. Легкие распирает, из глотки вылетает истошный воль, все накопившееся в ней напряжение выбрасывается наружу.

      Это ОНО.

      Мозг, достигший вершины упоения, отказывается мыслить, перед глазами мелькает калейдоскоп немыслимых красок.

      Я умираю…

      Но в ушах звучит голос ее матери: «В тот момент, когда гусеница думает, что ее жизни настал конец, она превращается в бабочку».

      То, что я сейчас переживаю, сродни полету. Вот чего искала моя душа, освобождаясь от тяготения…

      Алиса отделяется от Симона и плывет под куполом одна, глядя в пустоту, с приоткрытым ртом.

      – Все хорошо? – интересуется обеспокоенный Симон.

      Она не отвечает, на ее губах застыла улыбка, в глазах стоят слезы.

      – Ты уверена, что все хорошо? – повторяет он.

      Ей не хочется разговаривать. Ее покинула вся энергия.

      Ну вот, приплыли. Я больше ни о чем не думаю. Обо всем забыла. Забыла, кто я, где я, какой сегодня день. Я в состоянии полнейшего отсутствия, какая же это прелесть! Осталось одно желание – смеяться.

      Потом возникает сложное ощущение радости, полного расплавления и трепета конечностей.

      Ее разбирает смех, Симона тоже.

      Ей щекотно сразу всюду, все тело покалывает, но она знает, что огромная опустошающая волна осталась позади.

      – Еще!.. – требует она шепотом.

      Они начинают опять. Экспериментальный этап остался в прошлом. У Алисы растет чувство, что ее ощущения усилились в десять раз. Открытия позади. Настал черед познания.

      Наконец они засыпают, нагие и переплетенные. Она, брюнетка с розовой кожей, и он, белокожий и седой, образуют