Ген Z. Без обязательств. Elika Blind

казаться лучше, чем есть, – она была слишком поверхностна для этого – и не мечтала о чем-то большем, чем удачно выйти замуж и настрогать тройню. Наташа была простой, и это Кате нравилось. Ей вообще нравились люди, увязшие в быту человеческой жизни настолько, что им и в голову не приходило поднять голову и подумать о чем-то высоком: о полете в космос, о биоинженерии, о вечности, в конце концов. От таких людей пахло теплом, землей и бытом. Способные извлекать радость из мелочей, они одни, казалось, были способны разогнать Катину задумчивость, груз которой с каждым годом становился все тяжелее. Дурная привычка пропустить все сначала через ум, а потом дать волю чувствам, выходила ей боком. Многим хорошим мыслям и добрым стремлениям суждено было охладеть, не вынеся стужу холодной рациональности, но они не исчезали бесследно. Их следы становились амальгамой, отражавшей человека, каким она хотела быть, но отнюдь не того, которым она стала. А Наташа жила одним днем. Она не загадывала на год или два, да даже на неделю вперед она отказывалась что-либо планировать. Она, как ветер, бросалась то туда, то сюда, не ставя конкретных целей, не имея особых ценностей, ровно как и уважения к себе. Катя даже завидовала. Ей бы хотелось время от времени не думать, отдаваясь полностью течению жизни. Пусть осмыслят историки, пусть интерпретируют философы, она же была молода и красива!

      Как жаль, что сакральная суть женского бытия заключалась в выборе – красивая или все-таки умная? В отличие от мужчины, женщине достаточно быть красивой, чтобы иметь все, но быть умной – всегда означало быть одной. Катя бы ни за что не рассталась со своим умом.

      ***

      «Не было в России такого периода, чтобы она не была автократией, но почему-то вся зумерская братия об этом не забывает, и прозападные политики умело играют на их петровской жажде прорубить окошко в Европу пошире. Либеральная позиция, которую наше поколение занимает по жизни, – следствие пресловутого индивидуализма, а не глубокого понимания нужд государства и общества.

      Поколение Z – отголосок девяностых. Они не верят телевизору, но верят сетям, не верят RT и RBK, не слишком доверяют The Times, но, истекая слюной, бросаются на CNN и BBC. Это поколение противоречий. Оно не знает себя и своих желаний, оно – олицетворение страны, которая следует за своей тенью, опасаясь обернуться к солнцу. Эти дети жаждут начать революцию, направленную против культуры, которую обещал Паланик, и не выходят из комнаты, как им завещал Бродский. Они организовывают сопротивление и всегда проигрывают».

      Так записала Катя в дневнике в первый день после зимних каникул. Несмотря на то, что основная волна недовольств уже схлынула, студенчество продолжало гудеть, как пчелиный улей. Всем было, что рассказать: кто-то хорошо слетал в Испанию или Грецию, кто-то – отлично посидел в ЦВСИГе, некоторые теперь стояли на особом контроле у ректората. Ребята, которых поймали полицейские на митинге, говорили о случившемся в таких выражениях, которые неизменно наталкивали на мысль, что они прошли если