Безумен не мечт'атель, а…. Син Мета

надломился. Мин покашляла и, осознав, что люди теперь смотрят на нее, поправила куртку закрываясь.

       Но остальные члены клуба поддержали ее аплодисментами. ‘Идиом тоже.

      – Отлично, миледи! Полностью согласен с Вами! – сказал человек-спичка. – И, к сожалению, время подходит к концу, поэтому давайте на этой ноте и закончим. Всем спасибо, что пришли. Хорошего вечера.

      Л

      Издали меч в камне или Оцел Ждрой, как его назвал пустынник, казался малой шпилькой, которая по воле чуда пронзила холм. Вблизи он таким и остался. Солнце окончательно скрылось, и меч излучал тоскливое алое сияние.

      Дир чувствовал печаль, заключенную в лезвии, но не понимал почему. Возможно, меч устал выставляться веками из земли? А может, скучал по крови? Он не знал. Не знал и, что лучше.

      В холм, высотой со стену, уходила шахта, но выглядела она истощенной, хотя редкий стук кирок всё же раздавался. Вход охраняла пара воинов в гамбезонах с алыми копьями.

       По неведомой причине Лонар остановился в отдалении от холма, у леса, и сказал:

      – Эта… Подожди здесь, Дирнахеил.

      «Почему? Я чувствую в тебе противоречия. Что ты собираешься сделать?»

      – Я… Ну… Должно забрать меч. Это самое главное.

      «Это правильно?»

      – Дирнахил… Не время сейчас думать об этом. Времени нет. Ты же видел, в Лироисе, люди бегут в страхе. Во снах… – он почесал нос и олень заметил, что белое пятно под ним разрослось, а на другой стороне, под бородой появилось такое же. – Всё исчезнет. Не будет дома людям…9

      «Стремления к добру делают злой поступок правильным?»

      – Не знаю… Но должно что-то сделать. Так говорят боги. Подожди здесь, – сказал Лонар.

      Он отпил из поясной фляги остатки, повесил с разочарованием пустоту на пояс и вышел из леса.

      Олень наблюдал, как фигура испарилась, слилась с серым пейзажем. Большим кругом Лонар обогнул холм и начал взбираться на него так, чтобы стражи не увидели.

      Дир чувствовал боль не только меча. Кража. Лонар думал о краже, и чувствовал, что это постыдно.

      Стыд. Что это всё значит? Слишком много.

      Ветер усилился. Слёзы пели слишком много.

      Почему он делает это? Разве нет другого выхода? Он оставил Дира, чтобы не мешался. Но разве Дирнахеил, тот, на кого верующие смотрят как на бога, мог бы мешаться?

      Дир – Дирнахеил?

       Чувствительный глаз оленя видел, что Лонар добрался до меча и замер.

      Как бы поступил Дирнахеил? Слёзы пели о томлении. Томлении в сердце.

      Ветер заревел вокруг оленя.

      Лонар достал меч, и округу заполонил крик боли. Многовековой боли меча.

      Стражи снизу подскочили и побежали на холм.

      Лонар, мучаясь от боли в ушах, хромал вниз по склону. Воины нагоняли.

      Тот, кто дарит подмогу гонимым, как бы поступил?

      Ветер великим потоком направился к Лонару, подхватил его и поднял в воздух. Он по привычке двигал ногами, но и без этого летел в сторону Дира.

      Пролетел над головами стражей. Они пытались

9

«Мне…» – он хотел добавить, но не решился.