Безумен не мечт'атель, а…. Син Мета

подборобку и, кажется, о чем-то даже думал, но грустно нависшие, до самого подбородка, брови скрывали мысли.

      Притом одет юноша был по последнему плачу моды, кажется, хоть и безвкусно: скользкая куртка из прошлого века, широкие штаны завтрашнего дня, которые задирались до коленей и открывали высокие носки в кедах, танцующих неритмично.

      – Мы обсуждали вот эту замечательную книгу, – повернулся человек-спичка к ‘Идиому и поболтал кирпичную обложку, словно изысканный бокал, наслаждаясь ароматом. – Вы знакомы с ней?

      Все глаза, особенно тусклые серые, устремились на новенького. Духота, которая, как он думал, прошла, вновь напомнила о себе. Кожу изнутри растянули тупые иглы.

      – А! Претрясно ж, только пришел, а все тебя слушают! – сказал Люнден.

      «Я же опозорюсь!» – подумал парень.

      – У нас вот позор так позор – на скале умереть. Ты ж не собираешься?

      «Смогу ли.»

      – Смогешь. Пока не потеряешь голову на плахе – это не позор.

      «Ты просто не знаешь нашего мира.»

      – Мне и не надо. Люди одинаковые, пусть и мнят себя изме́ненными.

      ‘Идиом сглотнул. Он ощущал взгляд рядом с собой тяжелее остальных. И не знал, хорошо ли это. Мин будто невзначай толкнула его кроссовком.

      – Д-да, конечно, она везде, – сказал наконец парень.

      – Отлично! Наш разговор зашел о ценности этой книги. Милорд Даккер, – он указал на человека, поправившего утонченные очки, через два стула от ‘Идиома, – считает, что ценность ее в крайнем вреде для общества. Вреде идеи, что человек может контролировать реальность. И он заметил, что автор не может считаться писателем, – человек в очках деликатно кивнул.

      – А милорд Логерман, – в этот раз мужчина указал на пухлые серые огни, – возразил, что популярность книги доказывает обратное. Доказывает, что она востребована. Ценность ее несчетна. И автор, безусловно, достоин быть “в топе”, как он выразился, – Логерман превосходительно ухмыльнулся.

      ‘Идиом ощутил ужас во рту и достал конфету, однако кислинка не сильно помогала расслабиться, поскольку он понимал, к чему всё идет. Парень начал крутить прядь, заранее продумывая ответ.

      – Так вот, Вы не хотели бы поделиться своим мнением по этому поводу? – сказал человек-спичка и яркие пузыри вскипели на его глазах.

      – Я-я… Н-не уверен, что могу рассуждать об этом. Не читал книгу.

      Логерман фыркнул и сказал:

      – Конечно. Все вы, зумеры такие: к ответу призывают – молчат, – на вид он не был сильно взрослее ‘Идиома: не больше двадцати трех; ‘Идиом не мог понять, чем так разозлил его.

      – Ну же, милорд Логерман, не торопитесь с выводами, – сказал мужчина с книгой, погрозил пальцем и повернулся к обвиняемому. – Я не прошу Вас, молодое дарование, критиковать книгу, потому что это моя работа. Мне куда интереснее Ваша точка зрения насчет ценности любой книги как таковой.

      Хатен’’’-Рид услышал заинтересованный вздох той, кто обрек на это. Но в суете