Безумен не мечт'атель, а…. Син Мета

в тюрбане остановился рядом с безымянным, возвышаясь на две головы, и поставил смуглую руку на стойку. Седая борода его была связана шестами, кожа под ней сморщенной и безжизненной, а глаза… Черные глаза сверкали вечностью, и он таинственно улыбнулся, когда краем заметил взгляд спутника Дира.

      – Ну-ну, не грубитесь посетителям, госпожа Киппа, – сказал он с забытым пустыней акцентом и обдал всю залу запахом чеснока. – Если позволите, он украдет этого господина.

      Не получив возражений, пустынник отвел безымянного в укромный угол за стойкой, где тишина свалилась на них, а запах чеснока и трав навис куполом.

      – Может он узнаться, как Вас зовут, господин? – спросил пустынник.

      – Лонар…

      – Какое складное имя! – мужчина воскликнул, и песчинки в горле задрожали. – Вы можете, полагаю, звать… – он задумался, как будто придумывая себе имя, – Саффаром. Саффар побудет вашим проводником, господин. На время, полагает.

      – Ну нет… У меня нет столько денег.

      – Право, господин. Всё совершенно бесплатно. Саффар видел Дирнахеила, как Вы его назвали, и очень, признаться, поражен. Саффар был бы рад помочь духу и, выходится, Вам заодно. Идем?

      Лонар последовал за проводником с недовольством: всем известно, что неприкаянные раскололи Олимп, и охотник предпочел бы никогда не видеть Орден, но выбора не было… «Бежать…»

      Улица встретила их поднявшейся пылью. Люди так и сновали, огибая незаметную фигуру гигантского оленя и ненавистную фигуру Саффара.

      – Эта… Почему они не замечают Дирнахеила? – спросил Лонар

      – Они просто не верятся. Вот и всё. Не верят во что-то большее, за ступенной гранью их власти. Удивительно, что Вы его видитесь…

      Мужчины остановились в кольце вокруг Дира, и пустынник почтительно склонился; нефритовое кольцо на его шее коснулось земли.

      Выпрямившись – он доставал тюрбаном до основания шеи оленя, – Саффар повел их на рынок и попутно объяснил основы странствия по тропу.

      …

      Площадь располагалась рядом воротами. В центре, прямо из белого камня под ногами, рос маленький дуб, в тени Кран Мора. Листья дуба дрожали от дыхания толпы, и на них сверкали морские капельки, не таившие из-за холода людей и необычно холодного мая.

      Вокруг одинокого дуба тянулись лавки. Их было немного, несколько сотен. Другие торговые площади были гораздо больше, но они занимали элитные места под великим дубом, а эта была для людей победнее.

      Продавцы пытались выделиться кто как мог. Одни украшали прилавки заграничными узорами на лентах. Другие, совсем бедные, ярче всех кричали.

      А был такой, кто позволял гладить прозрачную птицу на плече. У него Саффар купил связку чеснока и дурнопахнуших трав. Его кошель был набит туго; и то ли от этого, то ли из-за нефритового кольца неприкаянного, но торговец отказал в скидке и даже наоборот задрал цены.

      У другого продавца во мраке переулка проводник взял серебристую бутыль, обернутую шелком. Живым шелком. По белой ткани ползли черные узоры и не