.

двор «коварной» казанской царицы Сумбеки (Екатерина предпочла не заметить этого намёка). Вслед за Ломоносовым и его французскими предшественниками Херасков пользуется александрийским стихом и не чуждается «высокой» лексики; но и стремление к занимательности, и апология аристократической независимости – от Сумарокова.

      Григорий Угрюмов. Взятие Казани Иваном Грозным 2 октября 1552 года. Не позднее 1800 года[63]

      Впрочем, в большей степени Херасков наследует Сумарокову в коротких стихах – анакреонтических и нравоучительных одах, в эклогах, эпиграммах. Язык его здесь предельно прост, и от Сумарокова он отличается культом смиренного частного бытия (симпатии поэта принадлежат тем, «кто без печали / довольствуется тем, что небеса послали») и простодушной философичностью, переходящей в столь же простодушную дидактику:

      На что же все мы сотворенны,

      Когда не значим ничего?

      Такие тайны сокровенны

      От рассужденья моего;

      Но то я знаю, что содетель

      Велит любити добродетель.

      Херасков, как и Сумароков, отдал дань разным жанрам – от трагедии «Венецианская монахиня» (1758) до духовных од на библейские мотивы, одна из которых – «Коль славен наш Господь в Сионе» (1778) – некоторое время была государственным гимном Российской империи.

      Первая страница первого издания поэмы Хераскова «Россиада».

      1779 год[64]

      Рядом с Херасковым часто упоминают Алексея Ржевского (1737–1804), смолоду необыкновенно плодовитого, но рано замолчавшего. Написанные по сумароковским лекалам элегии и дидактические оды он пытался разнообразить, вводя новые формы стиха (между прочим, он первым из русским поэтов много писал сонеты) и прибегая к различным формальным кунштюкам («Ода, собранная из односложных слов»).

      Вообще если «Россиада» была единственным успешным в эпоху классицизма проектом «высокого эпоса», то на произведения «среднего рода» (согласно классицистической системе жанров[65]) 1760–70-е были довольно богаты – в диапазоне от обаятельных любовных песен Михаила Попова (1742–1790) до единственного значительного поэтического произведения драматурга Дениса Фонвизина (1745–1792) – «Послания к слугам моим, Шумилову, Ваньке и Петрушке» (1766), написанного очень живым языком и пронизанного философическим скепсисом:

      Создатель твари всей, себе на похвалу,

      По свету нас пустил, как кукол по столу.

      Иные резвятся, хохочут, пляшут, скачут,

      Другие морщатся, грустят, тоскуют, плачут.

      Вот как вертится свет! А для чего он так,

      Не ведает того ни умный, ни дурак.

      Верным последователем Сумарокова в стихотворной драматургии и в лирике был его зять Яков Княжнин (1740–1791), а чуть позднее эту линию продолжил Николай Николев (1758–1815). Княжнин, как и его тесть, в трагедических монологах патетичен, возвышен и прямолинеен, но в немногочисленных лирических и сатирических «пустячках» часто оригинален и

63

Григорий Угрюмов. Взятие Казани Иваном Грозным 2 октября 1552 года. Не позднее 1800 года. Государственный Русский музей.

64

Первая страница первого издания поэмы Хераскова «Россиада». 1779 год. Российская государственная библиотека.

65

В европейской литературе классицизма была разработана иерархия высоких, средних и низких жанров. К высоким жанрам относили трагедию, оду, героическую поэму; к средним, например, дружеское послание; к низким – комедию, басню, сатиру.