Соблазн. Проза. Игорь Агафонов

вроде оком матёрого строителя, но тут же удалялся, если появлялась Надя. Ей, как сообразил Тимофей, принадлежала инициатива в обустройстве усадьбы. А в доме он то и дело подходил к монитору камер наружного наблюдения и, в задумчивой оцепенелости и опершись рукой о инкрустированный слоновьей костью столик, подолгу смотрел на экраны, точно гость мог прибыть не только на площадку у ворот, но и откуда-нибудь с тылу – из лесу, так что Тимофей даже чуть было не спросил: «Он случайно не на танке едет?»

      Сява дёрнул плечом – он тоже устал ждать, и вопросы Тимофея стали его раздражать настолько, что он перестал это скрывать.

      – Пойдём, я поставлю тебе кино, – сказал он сухо. – Тебе на этот раз понравится.

      Проводив в гостиную своего литературного регистратора, как теперь неизменно величали Клепикова, и, включив ему фильм, Сява удалился на кухню, где Надя готовила стол к приёму высокого гостя.

      В противовес тем дискам, которые Тимофей смотрел раньше, сегодняшний, в самом деле, оказался много лучше. Досмотрев его до титров, он пошёл побродить по дому. Когда в самом начале знакомства его водили здесь, как на экскурсии, он мало что запомнил в деталях, теперь решил восполнить пробелы. Поднялся по широкой лестнице на второй этаж – остановился посреди широкого холла: четыре двери вели… Ближняя дверь в кабинет Елизарыча, где запомнилась икона Святой Елизаветы. Глядишь на неё чуть сбоку – лицо скорбное, анфас – благостное, сосредоточенно спокойное. И вообще много интересного там – всё сплошь раритеты, дорогие, даренные и купленные в вояжах по всему свету… но в кабинет, очевидно, Сява поведёт владыку, так что осмотреться ещё раз можно будет с ним заодно. Надо бы заглянуть за другие двери. Вторая комната – спальня с широкой кроватью под балдахином. Повсюду бюстики и цветные статуэтки кошек. Скорее всего, будуар Надежды. Тимофей вспомнил её рассказ о том, что последний её кот скончался от разрыва сердца. Был он страшно нелюдим, с приходом гостей всегда прятался. А как-то вышел на улицу и тут из-за угла вывернул трактор, и кот до смерти испугался… и окочурился.

      Третья – тоже спальня, но попроще – скорее всего для гостей. Четвёртая дверь – в зимнюю оранжерею… А это что? Кресло? Да. Но какое! Тимофей осмотрел дисплей компьютера, вмонтированный в подлокотник, иные причиндалы, провёл ладонью по спинке и сиденью, нащупал ролики-валики… А, понял – массажное кресло! О, японское. Дорогое, небось… И, спровоцированная будто, шевельнулась сладкая мысль о деньгах за рукопись…

      Шум с первого этажа заставил Тимофея отвлечься: что там, не владыка ли, наконец, нагрянул? И он поспешил вниз…

      У проёма дверей в кухонный зал затормозил, услышав приглушённые голоса и звуки, напоминающие подобие чавканья. С любопытством заглянув, увидал на столе большое блюдо с арбузом и большие ножи… Хозяева перекусывали, не спуская глаз с окон, чтобы, по всей вероятности, не прозевать