Алхимик. Повести и рассказы. Игорь Агафонов

хошь. Хошь – на корову, хошь – на рога от неё.

      – Интересное предложение. Во сколько та корова оценивается?

      – Н-ну… в тысчёнку для разгону, не слабо?

      – Сдавай.

      Василий не обнаружил в кармане своих карт: видать, выронил в давешней разборке.

      Когда на кону собралось тысяч двести, мужик неуклюже передёрнул, но, не сморгнув, сказал твёрдо.

      – Плати. Мне пора.

      Василий продолжительно и тяжело поглядел в его тусклые глаза:

      – Ты полегче бы на поворотах, кореш. Тоже мне мастер. Надеюсь, понятно, о чём я толкую?

      Его заела именно неприкрытость мухляжа, нагловатость.

      – А меня тут все знают. – Мужик, как пёс, приподнял над зубами сморщенную губу.

      – Ну и что?

      – Свистну – пожалеешь.

      – Ну, свистни. Может, мои знакомцы быстрей объявятся.

      – Зажал, да?

      – На похмел не хватает? Так ты лучше попроси. Дам.

      – Ну гляди, паря, – мужик стал озираться. Василий поднялся и отошёл по платформе метров на тридцать. «Надо бы слинять,» – подумал, но остался на месте. Ещё за игрой его одолела брезгливость, и он едва удержался от желания дотянуться и свернуть мужику нос. Однако решив, что на сегодня неприятностей довольно, лишь выругался мысленно: «Хорёк вонючий!» Теперь он цепко следил и за мужиком и за происходящим людским движением вокруг.

      Свистнула электричка и тут же стремительно вынеслась из-за лесного массива и, сбавляя ход, скрежеща тормозами, стала приближаться к платформе. Мужик вылез из-за стола и вразвалочку пошёл к месту остановки головного вагона. И то, что он не оглянулся даже на «должника» своего, кому только что угрожал, заело Василия ещё пуще. Не успев сообразить, что предпринять, он поспешил следом и вскочил за мужиком в тамбур. Двери с шипением задвинулись. Мужик, видимо, узрел в стекло противоположных дверей вошедшего за ним соперника-игрока, и стал поворачиваться. Воспользовавшись этой нарочитой медлительностью (Плюю, мол, на тебя и презираю!), Василий схватил его за ворот и что было силы толкнул лицом вперёд. Пробив лбом стекло, мужик на секунду обмяк, но затем высвободился и на этот раз развернулся рывком. Василий был готов, ударил искромсанное в кровь лицо, у мужика подогнулись колени, и он опрокинулся. Василий перевёл дыхание и собрался войти в вагон, но, машинально зафиксировав напряжённые лица пассажиров, передумал. «Рвём когти.» Он не услышал (возможно, за лязгом колёс), как мужик поднялся на ноги, лишь ощутил его руки на своей шее, сдёрнул их и ударил затылком…

      ***

      Дома никого. Записка на столе: «Мы уехали. А ты подумай…» Что же тут думать и чем – мозги набекрень, мысли в раскоряку. Василий сел у телефона, потом поставил его на колени, потом опять на тумбочку, потом опять на колени. Набрал номер.

      – Марыся? (Вообще-то она Мария, Маруся, просто так ему нравится звать её.) – Салют.

      – Ой, Васёк! Где ж ты пропадал-то?

      – Приходи – расскажу.

      – Ты