Поэзия на все времена. Вадим Юрьевич Шарыгин

об пол

      Тяжёлый мешок, кто-то топал и топал

      За окнами века Двадцатого или

      Вы «Повесть о нежности» всю позабыли?! –

      Воскликнула Речь, неизвестно откуда…

      И барскою с плеч – дар словесного чуда –

      Берите, возьмите, задаром! -Не надо…

      И долго ещё вековая прохлада

      Шаталась по дому снесённому всуе,

      И чёрным на белом портреты рисуя,

      Блаженная речь, малахольная дева –

      Пугала, на чашках гадающих девок,

      Чудным бормотанием…

      – Что здесь творится?!

      И Речь, заплетаясь: На озеро Рица

      Приедет автобус, так, в Семьдесят первом

      Там мальчик, он станет…посыльным иль нервом,

      Протянутым между Москвой и Мариной,

      И память о повести в книге старинной

      Лучи осветят – первых звёзд Ориона…

      И живы, все живы! И тополя крона

      Укутает тенью их всех, и улыбки

      Сияют, прощайте, рассвет близко, зыбкий

      Туман – всё объёмнее, глубже и гуще…

      (1) И гаснет экран

      со строкою бегущей.

      (2) И гаснет экран,

      за строкою бегущий.

      Цикл «Февраль»

      1.

      Как гуща звёзд, ночующих над веком,

      Обожжена молчанием моим –

      Души безветрие – цыганский взмыв Алеко*

      Над плоской плотью скучных пантомим –

      Так груда мыслей, жадных и ослепших

      От пламени свечи – кромешный вид:

      Идут сгоревшие надежды пеших,

      Дымами пепелищ простор обвит –

      Сошла на нет, умолкла, прекратила

      Доверие к реальности, свелась

      К мерцаниям, как будто сжёг Аттила

      Упавший облик Рима, будто связь

      Земли и неба, догорев, исчезла:

      Опоры нет, сорвался в высоту

      Мятежный взгляд, из-под удара жезла –

      Сноп искр! Я древом древности расту

      В пространстве : без углов, без форм, без розни,

      Где всё условно, будто облака.

      В разгар улыбки делаясь серьёзней,

      Не ведая что значит далека

      Любая суть иль образ сути, стану

      Великой оторопью, обмороком, сном:

      Будто фонтан, взметнувший струй султану,

      Будто вода, вдруг, ставшая вином,

      Прозренья всплеск – всё в наших силах в этом

      Обычном дне в начале февраля!

      Я возношусь, шагнув в окно, поэтом,

      Листаю ночь крылами журавля –

      Высокий воздух… Я скликаю словом

      В чертоги слов – всех потерпевших ввысь,

      Счастливых, обживаясь в небе новом,

      Вдруг, вижу как, откуда ни возьмись,

      В глубокой высоте витает что-то

      Такое… мы зовём это полёт?

      Февраль. Второе. Ночь. Москва. Суббота…

      Вновь Пастернак чернила в стих прольёт:

      Вот-вот уже, нависла, с чувством риска,

      Строка и потускневшее перо

      Выводит, будто грани обелиска,

      Трагичное, как голос у Пьеро,

      Признание – лирически истошно:

      –Мы