Казус белли из-за двух ключей. Сборник исторических рассказов. Александр Ралот

только одну бабушку позволили, и она таскается к нему, и он кричит на неё, а она всегда скажет – желчь у Миши в волнении».

      Из письма Елизаветы Верещагиной её дочери Саше, по случаю пребывания М.Ю.Лермонтова на гауптвахте1

      ***

      Несчастная, незаменимая, всепонимающая заступница, ценитель стихов и другие качества главного в жизни Лермонтова человека.

      Алина Бодрова

      Пятигорск. Весна 2024 год

      Не знаю по какой причине, но сегодня посетителей в музее Лермонтова совсем немного. Перехожу из комнаты в комнату в одиночестве.

      Вчитываюсь в развешенные по стенам документы, канувшей в прошлое, эпохи.

      О Михаиле Юрьевиче кто только не писал, (даже меня, за один из рассказов, наградили памятной медалью – 200 лет поэту!) если я не ошибаюсь, есть даже отдельная часть в литературоведении – Лермонтоведение.

      И в этом прекраснейшем, провинциальном музее, каких только артефактов не сыскать. А вот о Елизавете Алексеевне материалов там, увы, мало.

      Ночь с 1 на 2 января 1810 года село Никольское, позже ставшее именоваться – Тарханы. Пензенской губернии.

      В Новогоднюю ночь, хлебосольные хозяева, решили собрать в своём имении, соседских помещиков, дабы порадовать их маскарадом, с разыгрыванием сцен из «Гамлета».

      Однако представление пошло не по тому сценарию, ибо отставной капитан лейб-гвардии Преображенского полка Михаил Васильевич Арсеньев, облачённый, согласно роли, в костюм могильщика, произнёс фразу, не сочинённую великим Шекспиром:

      «Ну, любезная моя Лизанька, ты у меня будешь вдовушкой, а ты, Машенька, будешь сироткой».2

      В тот момент хозяйка дома, не уделила этой фразе должного внимания, мало ли что, в сердцах, может ляпнуть муженёк, принявший на грудь пару, а то и тройку, бокалов дорогого французского коньяка.

      Ну, да, – настроение у суженого сегодня – хуже некуда, и причина тому, более чем понятна, – отсутствие на празднике соседки, а заодно и любовницы, помещицы Мансыревой.

      (Как выяснилось позже, супруга Елизавета, будучи старше мужа на целых восемь лет (!), узнав о похождениях мужа, отправила к ней своего человека с письмом, в котором, запретила Мансыревой не только появляться в её доме, но даже появляться вблизи усадьбы Арсеньевых!

      Существует и иная версия, приведённая в записях П. К. Шугаева.

      Под Новый год к Мансыревой, из заграничной службы, вернулся супруг, и посему ей Михаил Васильевич стал более не нужен!3)

      ***

      Меж тем, глава семейства, махнув рукой всем присутствующим, поспешно покинул зал, «достал из шкафа пузырёк с каким-то зелием и выпил его залпом, после чего тотчас же упал на пол без чувств».

      Слух о его кончине мгновенно разнёсся по всем комнатам, и помещики «поспешили сию же минуту разъехаться по домам».

      Елизавета же, придя в себя после глубокого обморока, велела тотчас «заложить зимнюю карету и ехать в Пензу.

      По прибытии в губернский город приказала похоронить мужа на кладбище (Арсеньевой, понятно, каким образом, удалось скрыть факт самоубийства. Иначе покойника не отпевали бы