Шарлотта. Давид Фонкинос

вопли ненависти?!

      Мужчины выкрикивали угрозы и оскорбления,

      Веля Пауле убраться отсюда —

      Здесь она публике не нужна!

      Шарлотта, дрожа, пробралась в гримерку,

      Боясь увидеть Паулу раздавленной,

      Но нет, певица стоит перед зеркалом

      И выглядит сильной, почти бесстрашной,

      И это она утешает Шарлотту:

      Ничего не поделаешь, с этим нужно свыкаться…

      Но ее голос звучал неискренне,

      А спокойствие плохо скрывало тревогу.

      Они вернулись домой, где их ждал Альберт.

      Его ужаснул рассказ о случившемся.

      Эта сцена внушила ему физическое отвращение.

      Ситуация и впрямь становилась невыносимой;

      Кое-кто из друзей собрался покинуть Германию.

      Значит, их тоже к этому вынуждают.

      Конечно, Паула могла бы петь и в Америке,

      Да и Альберт наверняка мог бы найти там работу.

      Нет! – сказал он, как отрезал. Это даже не обсуждается.

      Наша родина здесь —

      Здесь, в Германии.

      Нужно быть оптимистом[6] и верить, что ненависть недолговечна.

      2

      Но в январе тридцать третьего года к власти пришла ненависть.

      Паулу лишили права выступать перед публикой.

      Альберту также грозила профессиональная смерть:

      За медицинскую помощь врачам-евреям уже перестали платить.

      У него отобрали лицензию на преподавание,

      А ведь он совершил столько важнейших открытий.

      Репрессии ширились, всюду сжигали книги.

      По вечерам у Саломонов сходились люди —

      Артисты, интеллектуалы, врачи.

      Кто-то из них по-прежнему верил в скорый конец этого шабаша:

      Мол, это всего лишь фатальные следствия кризиса.

      Если страна попадает в беду, начинают искать виноватых.

      Шарлотта слушала эти споры втоптанных в грязь людей.

      Курт Зингер тоже сюда приходил.

      Его сместили с поста дирижера Берлинской оперы.

      Мужество и обаяние выдвинули его на передний край.

      Он пытался наладить хоть какие-то связи с нацистами,

      Выступая в защиту изгнанных ими артистов.

      Предложил создать культурную ассоциацию немецких евреев.

      Партийный босс, принявший его, медлил с ответом.

      Он должен бы отказать, но Зингер вызвал его восхищение.

      Разговор прерывался долгими паузами,

      Тишиной, где возможен любой исход —

      Окончательный приговор артистам или их новая жизнь.

      Всемогущий нацист был властен все запретить,

      Но пока он молчал,

      Сверля просителя проницательным взглядом.

      Зингер крепился, стараясь не выдать страха, —

      Ведь сейчас на кону стояло будущее евреев.

      После долгих раздумий нацист взял у Курта петицию

      И выдал ему разрешение создать еврейскую ассоциацию.

      Курт Зингер рассыпался в благодарностях:

      Спасибо, большое спасибо вам, господин…

      Артистический мир восторженно славил героя.

      В честь

6

Американский кинорежиссер австрийского происхождения Билли Уайлдер говорил: «Пессимисты кончили в Голливуде, оптимисты – в Освенциме». (Примеч. авт.)