Фурия Первого консула. Джим Батчер

к обученному Насаугом ополчению, а обманом втершегося в ряды там бы мигом порвали в клочья. Канимская гордость свирепа, не терпит соперников и стоит на крови.

      Предположим, воина в негодных, побитых доспехах могли послать с поручением. Предположим, в рядах нарашанов все же нашелся золотистый каним, просто алеранцы его не заметили. Одно или другое еще можно допустить.

      Но и то и другое?

      Маркус почесал пальцем нос, а когда опустил руку, она оказалась в дюйме от рукояти меча. Он послал предостерегающий взгляд Октавиану.

      Напрасно беспокоился. Тот явно пришел к тем же выводам и, сохраняя видимость спокойствия, словно невзначай подцепил большим пальцем ремень, сдвинув руку поближе к рукояти заспинного кинжала.

      – Доброе утро. – Октавиан вежливо отвернул голову – совсем немного, приветствуя низших по званию. – У вас ко мне дело, почтенные?

      Каним в доспехах подобрался на несколько шагов ближе и сунул руку в висевший на поясе кошель.

      И, выдернув из него каменный нож, с канимским кличем: «Один народ!» резанул Октавиана по горлу.

      У Маркуса дрогнуло сердце. Тави недурно владел магией металла, но против каменного оружия это не защита. Будь у него время заранее обратиться к металлу, он мог бы противопоставить удару грубую мускульную силу, но без помощи фурий ни один алеранец не осилит канима, и лишь самые быстрые могли потягаться с ними проворством. Октавиан успел откинуть голову, так что удар прошел на волосок мимо цели. Качнувшись назад, он отступил на пару шагов и с разворота метнул выхваченный из-за пояса кинжал. Оружие, сделав полтора оборота в воздухе, ударило канима в неприкрытое доспехами бедро. От внезапной боли тот взвыл и оступился.

      – Сударь! – Маркус одним движением обнажил и занес гладий. Не задерживаясь проверить, понял ли его Октавиан, он кинулся на второго канима, успевшего извлечь откуда-то тонкую деревянную трубку. Прежде чем Маркус его достал, каним поднес трубку ко рту и дунул – и из нее вылетела небольшая вспышка света и стали. Маркус пригнулся и почувствовал, как пуля звякнула по доброй алеранской стали его шлема. Затем, призвав на помощь земляную фурию, Маркус врезался в незадачливого убийцу.

      Каним, при всей его неумолимой мощи, оказался неопытным. Когда оба грянулись оземь, он не догадался пуститься наутек, а забился, тщетно пытаясь достать Маркуса когтями или клыками. Вязать его не было времени. Следовало сейчас же вывести его из строя и поспешить на помощь Октавиану. Маркус сжал одно из запястий канима такой хваткой, что раздробил кости, а затем обрушил другой кулак ему на голову, размозжив череп своего врага усиленным фурией ударом.

      Подняв голову, Маркус увидел, как Октавиан перехватывает грубое каменное оружие быстрым взмахом своего гладия и вслед за тем наносит четыре молниеносных удара по не прикрытому броней телу. Любые два из этих ударов должны были оказаться смертельными, но Октавиан ничего не оставил на волю случая. Он бил, пока не уверился, что противник полностью обезврежен, после чего с занесенным мечом развернулся к тому, с которым управился