Вы просто не знаете куда смотреть. Павел Сергеевич Иевлев

клушатник» называет Швабра это собрание. Первый случай, когда девушка отказалась от денег из принципа. Пока не предложил ей обслуживать утром дамский столик, думал, что такое вообще невозможно.

      – Они дают хорошие чаевые, – соблазнял я. – А ты всё равно болтаешься без дела, пока каникулы.

      Меня, если честно, «клушатник» бесит – денег они бару приносят чуть, потому что основная прибыль – выпивка, а дамы с утра не пьют. При этом нервов требуют чертовски много. Сбросить их на Швабру казалось мне хорошей идеей, но она оказалась категорически против.

      – Не, босс, – сказала она решительно, – у меня обезвоживание начнётся, столько плевать.

      – Что так?

      – О, я знаю, как это будет выглядеть! Вот, представь, я такая подхожу к их столику…

      Швабра чеканным шагом промаршировала к столу и обращаясь в пустоту спросила: «Что будете заказывать?» Тут же села за столик и, приняв надменный вид, сама себе ответила чрезвычайно противным сюсюкающим тоном: «Ах, бедная девочка! Как жаль, что тебе приходится работать в столь юном возрасте! Все эти туалеты… Фи! Принеси-ка нам для начала кофе…»

      Девушка вскочила и сделала вид, что записывает заказ и уходит, потом быстро села на другой стул, скорчила скорбную рожу и сказала: «Эта девица… Как её можно допускать к работе с приличными людьми? Да от неё смердит!» Перескочила на соседнее место, изобразила лицом что-то совсем уже гадкое: «Я не понимаю, почему она вообще учится в городской школе? Там же наши дети!» Новая смена места и выражения лица: «Таких, как она, вообще нельзя учить, даже грамоте! Сразу начинают думать, что им всё позволено!» Снова на первый стул: «Ах, и не говорите! Отродье, как есть отродье!» Швабра махнула рукой и встала, не закончив мысль.

      – Всё так плохо? – уточнил я.

      – Даже хуже. Мне нужны деньги, но их чаевые я забила бы им в глотки шваброй. После того, как наплюю им в пирог и нассу в кофе, разумеется.

      – В кофе сложно нассать, чашки маленькие.

      – Я бы очень постаралась, босс. Так что не проси меня их обслуживать, ладно?

      – Как скажешь…

      ***

      – Прошу, дамы, – пришлось открыться раньше, не заставлять же ждать десять минут женщин, не умеющих смотреть на часы?

      – Латте, – небрежно бросает Директриса Чизкейк, – и чизкейк.

      Директриса – это не должность, а принадлежность. Супруга Директора. Стервозная, но очень ухоженная дама возраста тридцать плюс. С неё-то и начался «клушатник». Точнее, с того, что Односолодовый Директор решил со мной «серьёзно поговорить». Он и раньше порывался, но всё время ему была обстановка не та: то Училка не того цвета, то Калдырь не в том состоянии, то Помойка Бурбон воздух озонирует. А в тот раз ему повезло, бар был пуст.

      – Лучший односолодовый, – велел он.

      Ну, разумеется. Для него и держу эту пафосную бутылку. Каждый раз так и подмывает проверить, отличит ли он дорогое, как жидкая платина, пойло от обычного вискаря, если налить в ту же тару? Но это было бы как-то не по-барменски. Или наоборот, слишком по-барменски, не знаю. Я же не настоящий бармен.

      – Нам надо поговорить, Роберт. Серьёзно.

      Я