Желтый, Серый, Анджела Дэвис, Вулкан и другие. Тимофей Юргелов

кошка, лапой, – ударила она его по руке, когда он хотел отщипнуть готовый блин. – Испорченные бери.

      – Взял все-таки свою дурацкую палку, – сказала мама – Костя и забыл, что у него под мышкой палка, – бросила в кастрюлю ложку, нож, лопатку и грохнула все в раковину. Бабушка посмотрела на Костю, но ничего не сказала.

      Он спрятал палку за спину, протянул горсть зеленых ягод.

      – А у меня вон чего есть.

      – Больше не рви чужое.

      – Не чужое, раз в нашем окне растет.

      Сильные пальцы повернули его голову к двери и подтолкнули в затылок.

      – Иди умойся. Ты постель заправил? – понеслось вдогонку. «Какая это постель!» – возмутился про себя Костя.

      В следующий раз Костя появился на кухне с книгой под мышкой. Он попробовал ее укрепить с помощью сахарницы в центре стола.

      – Убери книгу – за столом не читают, – сказала мама и демонстративно захлопнула журнал, забросила на холодильник. (Кроме нового холодильника, стола и трех табуреток, на кухне ничего не было: посуда громоздилась прямо на полу).

      – Чита-а-ают – сама-то читаешь, – успокаивающим тоном протянул Костя, но не успел и глазом моргнуть, как книга отправилась вслед за журналом.

      – А-а, я страницу не запомнил!

      – Я запомнила: двадцать вторая, – выразительно посмотрела мама. – Уже год читаешь…

      – Не год. Ба, а что она у меня, когда я спал, подушку из-под головы утащила, – пожаловался Костя, стоявшей у плиты бабушке.

      – Сколько раз тебя учить: нельзя говорить о присутствующем в третьем лице, ─ сказала мама.

      – А подушки воровать можно?

      – Разве матери такие слова говорят: «воровать»? А потом, ты сам должен был догадаться уступить. Какая-то псина паршивая, которой все равно, на чем дрыхнуть, будет нежиться на подушке, тогда как мать, молодая, интересная женщина, спит на голом матрасе…

      – А-а! – закатил глаза Костя. – Тоже мне – молодая, интересная!..

      Мама хотела ущипнуть его, но Костя быстро отдернул голову.

      – Дай ребенку поесть спокойно, – вмешалась бабушка.

      – Он у тебя до сорока лет будет ребенком. Повожает тебя бабушка. – Это уже Косте. – Эгоист вырастит. – Это бабушке.

      – Не вырастит, – промямлил с набитым ртом Костя, радостно покачивая под столом коленями. – А я, между прочим, всю ночь промучился, уснуть не мог. (Получилось: мефуфофем, фу ноф пфомуфефя, уфнуф не моф.)

      – Промучился! Даже не почувствовал, как я подушку вытаскивала, – дрых без задних ног. – Вдруг она поймала его голову, притянула к себе, но Костя вывернулся, и вместо поцелуя попала ему носом в глаз.

      – Стол перевернете! – прикрикнула бабушка.

      – А-а! – завопил Костя с полным ртом. – Она мне носом глаз выткнула, ничего не вижу!

      От боли он закрыл оба глаза и представил себя совершенно слепым.

      – Ну, вот доигрались. –