Если бы ты знал. Аля Кьют

он, прожигая меня взглядом.

      – Здравствуй, Илья… Викторович.

      Мой голос почти не дрожал, чего нельзя сказать про коленки. Я крепче сжала плечи сына и сказала:

      – Кажется. Мы ошиблись кабинетом.

      Я врала безбожно первое, что пришло в голову, ради спасения.

      – Не ошиблись, – возразил Митя. – Мама, ты отлично считаешь. Кабинет два-ноль-три.

      – Двести три, – поправила я его на автомате.

      – Ну да.

      – Ну да, – повторил Илья за Митькой. – Все верно.

      Илья вынул из моей руки бумаги с направлением, прочитал быстро.

      – Вы записаны к Наталье Петровне. Сегодня я за нее. Садитесь, рассказывайте, что случилось.

      – У меня потрясение мозга, – повторил Митька.

      Он дернул плечами и вырвался из моих рук, послушненько сел на стул около Ильи.

      – А еще я блевал дальше, чем видел.

      – Митя, так нельзя говорить, – простонала я.

      – А ты говоришь, – пришпилил меня сын аргументом. – Почему мне нельзя?

      Оставив без ответа экзистенциальный вопросик Мити, я потянула его за руку.

      – Мы уходим в любом случае.

      – Зачем? Почему? Я не хочу, мам, – заныл Митька. – Мы еще не рассказали ничего, и я не поиграл.

      Он стрельнул глазами в игрушки, которые не оккупировал сразу. Илья прищурился с подозрением, вцепился в меня взглядом.

      Мои инстинкты подчинились разуму. Можно бежать хоть босиком до Москвы, но Раевский найдет меня по запаху, как проклятая борзая. Он ничем не лучше своего отца. Я не должна показывать свой страх. Тогда у него не будет надо мной власти.

      Пять лет прошло. Илья не догадается, если я не подам виду.

      – Я врач, Ева, – напомнил он мне. – Я могу осмотреть Митю.

      «Говно ты на палке, а не врач, – чуть не выкрикнула я.

      Но сжала губы, сказала вслух:

      – Да, действительно. Хорошо.

      – Что случилось? Расскажи с самого начала, пожалуйста, – попросил Илья.

      – Он упал с кровати ночью. Я сначала не придала значения, потому что почти не плакал. Больше испугался, мне показалось. Уснул быстро.

      Я старалась выдавать информацию кратко, привыкшая к пятнадцати минутам у обычных врачей. Но Илья явно никуда не спешил.

      – Кровь, гематомы? – уточнил он.

      – Нет-нет. Ничего не было.

      – Удар был сильный?

      – Вроде нет.

      – Ладно. Дальше.

      – Утром его стошнило.

      – Что ели на завтрак?

      – Ничего. Он только глаза продрал, и сразу…

      – Сразу блеванул фонтаном. Как жаба какая-то, – приукрасил Митька.

      – Родной, – взмолилась я, краснея. – Может ты игрушки посмотришь?

      – А можно?

      Он глянул на Илью, потом на меня. Мы оба кивнули. Митя пошел к шкафу, стал перебирать машинки, кубики, мячики.

      Илья склонил голову, сигналя мне продолжать.

      – Да, стошнило его. Я сразу поняла, что это сотрясение. У меня тоже в три года было. Тошнило весь день. Я смутно помню, но очень похоже. Мы поехали в травму. Вот.

      Я